К концу занятия только нескольким студентам удалось в общих чертах повторить формы тела Джой. Большинство испытывало разочарование и унижение от той трудности, с которой столкнулись при воспроизведении форм человека.
Джой «ожила» и натянула свой топик. Не стесняясь собственной наготы, она не спешила натягивать брюки.
Лорен проводила ее до двери и поблагодарила за помощь. Не каждая модель соглашалась на постоянную работу на занятиях. Но можно ли их за это обвинять? За тридцать долларов тяжело оставаться абсолютно неподвижной в течение трех часов, находясь при этом в неестественной позе. Не так уж легко достаются ей деньги.
После того, как Джой ушла, Лорен вышла на середину класса посмотреть на незаконченные фигуры. Мало кто сумел получить хотя бы приблизительную форму. Ей бросилось в глаза пустое место, принадлежащее Керри...
Полночь? Или полдень?
Многочисленные заметки на первых страницах газет, рассказывали об исчезновении Керри то немногое, что и так было уже известно. Но Лорен в Ассошиэйтед пресс[23] нашла статью, которая цитировала Штасслера. От этой статьи ей чуть не стало дурно. Штасслер сказал, что девушка проявляла необычайный интерес к заброшенным шахтам. Лорен сидела за столом, представляя Керри, лежащую с переломанными костями, в полубессознательном состоянии или вообще мертвую в глубине заброшенной шахты. И тут ей позвонил Рай.
– У тебя странный голос, – заметил он. – Ты чем-то расстроена?
– Так оно и есть.
Она рассказала ему то, что прочитала в статье.
– Тогда все легко объяснить, – мрачно сказал он. – Там повсюду заброшенные шахты.
– Что они там добывали? Золото?
– Уран.
– Уран?!
– Это не так страшно, как кажется. Упасть в урановую шахту ничуть не страшнее, чем в любую другую.
«Особенно, если ты при этом погибнешь», – подумала Лорен. Она услышала, как Рай спросил, говорила ли Керри раньше что-нибудь о заброшенных шахтах.
– Нет, не говорила. Но это еще не значит, что она ими не интересовалась. Она была... – Лорен поймала себя на том, что использует прошедшее время, и нахмурилась. – Она жадно интересуется всем, чем угодно.
– О ее исчезновении говорят во всех новостях. Полиция и служба спасения продолжают поиски. Повсюду расклеены объявления с ее фотографией.
Лорен рассказала ему о своем разговоре со Штасслером.
– Слышал, что он бывает довольно груб.
– Груб? Да, пожалуй, это самое подходящее слово, – согласилась Лорен. – Он какой-то бесчувственный. Ну, сам посуди, как еще сказать. Ты представляешь, что он заявил мне: «Я не возглавляю местную службу поиска и спасения». А потом пожаловался, что пролетающие вертолеты трясут его альгинат. Хотелось бы мне, чтобы он поговорил с ее родителями.
– А ты с ними разговаривала?
– Да, вчера днем. Они совершенно ошеломлены случившимся. Они сейчас тоже там, в «Бест- Вестерне»[24].
– Тогда, вполне возможно, что он с ними разговаривал.
– Когда ты собираешься взять у него интервью?
– Завтра.
– Тебе, наверное, следует позвонить ему и поинтересоваться, не передумал ли он. После случившегося такое вполне возможно.
– Я не собираюсь звонить ему и тем самым дать возможность отказаться. Это старый репортерский трюк. Ты просто приезжаешь, словно ничего и не произошло. В таком случае отделаться от тебя намного трудней.
– Спроси про нее, ладно?
– Непременно. Было бы странно, если бы я этого не сделал.
– Это добавит остроты в твою книгу.
– Нет. Керри найдут. С ней все будет в порядке, и об этом случае скоро забудут.
Лорен не думала, что все так просто закончится, но признаться в этом не решилась.
Она представила себе Рая на окраине Моаба с телефонной трубкой. Чтобы представить себе город, ей потребовалось намного больше воображения, чем представить Рая: доброе лицо, квадратная челюсть, выразительные карие глаза и эти волосы, которые так приятно рассыпаются, когда ты запускаешь в них руки.
– Мне не терпелось узнать, не раскопал ли ты о Штасслере что-нибудь новое, когда поднялся шум вокруг его имени.
– Нет. Я дам знать... я...
