— Прошу прощения. А это единственный путь в Орлан?
Мужчина, похоже, удивился. Худощавый и жилистый, выжженный солнцем почти до шоколадного цвета. Брови и ресницы так выгорели, что их почти и не видно.
— Нет, — негромко ответил загорелый. — Не единственный. Есть еще скоростной туннель. Он выходит прямо в долину. Но та трасса обычно перегружена. — Немного помолчал, потом спросил: — А вы тут впервые?
Дик кивнул. Тогда загорелый доверительно ухмыльнулся и почти шепотом посоветовал:
— Не задавайте лишних вопросов. — Потом он снова откинулся на сиденье и уставился в окно.
Подъем длился целую вечность. Совсем одурев от скуки и едва не задохнувшись в душном вагончике, Дик наконец с великим облегчением вышел на широкую застекленную платформу, что нависала над долиной. Завороженный, он уставился вниз — туда, где сходились в одну линию и исчезали из вида провода фуникулера. Долина отсюда казалась золотой чашей, на самом дне которой даже сквозь тонированное стекло нестерпимо сверкала река. Мимо окна с бешеной скоростью неслись белые клочья тумана. Толстые стекла беспрестанно дрожали и выгибались от буйных порывов ветра.
Казалась, все прошлое Дика осталось где-то там — в той немыслимой золотой чаше — тайное и безмолвное. Позади гулко отзывались шаги и голоса. Вдруг кто-то потянул его за рукав.
Дик обернулся. По всей платформе кто куда двигались люди. Слышалась неумолчная болтовня, мелькало разноцветье одежд. Охранники в трех разных униформах, две красотки. Вот целая банда сраков тащит ручную тележку, груженную ворохом всяких коробок. Вот мимо шагает мужчина в роскошном оранжевом одеянии с просторными рукавами и накладными плечами, что делает его по меньшей мере вдвое здоровее. На шее у липового спортсмена болтается толстая златая цепь со златым же медальоном. Вся физиономия — в бороде, а пальцы сплошь унизаны перстнями. Шагает неторопливо, оставляя позади себя удушливый шлейф духов. Вот две женщины в невероятных белоснежных шляпках — идут рука об руку, с головой погруженные в болтовню, и подметают черными юбками платформу. Вот шагает пацан лет двенадцати, затянутый в шикарный облегающий костюм морковного цвета — щенок то и дело лезет в карман и швыряет себе в рот очередной кругляшок арахиса.
А совсем рядом, прямо в лицо Дику, таращится мерзкая морда — такая же, впрочем, добродушная и нелепая, как у бульдога. На узком лбу урода едва хватает места для зеленого срачьего клейма. Непомерные волосатые уши, приплюснутый нос.
— Первый раз в Орлане, миста Джонс? — хрипло осведомился неведомый зверь. «До чего похож на горгулью», — подумалось Дику. — Не затруднит ли вас пройти со мной? Вот сюда, пожалуйста…
Дик проследовал за странным провожатым к открытой кабинке, где сидел еще один срак — унылый тип с нездорового цвета кожей и скорбными карими глазами.
— А вот и миста Джонс к нам пожаловал, — объявил горгулья, похлопывая волосатой лапой по прилавку. — Немедленно займись нашим дорогим гостем — и без дураков, понятно?
Унылый срак, скорчив совсем кислую рожу, полез под прилавок и вытащил оттуда две штуковины — ремень с двумя пристегнутыми к нему цепочками и тонкую деревянную палку около метра длиной, с набалдашниками на обеих концах.
Горгулья удовлетворенно крякнул, а потом схватил ремень и без лишних слов стал прилаживать его к талии дорогого гостя.
— Это еще что? — задергался было Дик. Только теперь он заметил, что оба срака носят точно такие же ремни, причем цепочки каким-то образом крепятся в рукавах у локтей.
— Это, миста Джонс, называют «локтевой смирилизатор», или, по-простому, «уздало», — охотно пояснил горгулья, ловко прокалывая иголочкой, что крепилась на конце каждой цепочки, правый рукав Дика. — Все мужчины в Орлане обязательно носят уздала. И слуги тоже. Вы сами не заметите, как привыкнете. Уздало совсем не стесняет. — С этими словами горгулья точно так же проткнул левый рукав, потом снял иголочки и пристегнул концы обеих цепочек к карабинам на ремне. Дик интереса ради попробовал подвигаться и тут же выяснил, что руки ему теперь выше головы не поднять.
Тогда он раздраженно огляделся и понял, что горгулья не врет. Все мужчины вокруг носили примерно такие же ремни с цепочками. Дику тем не менее все это сильно не понравилось.
— Не понимаю, — рявкнул он, — зачем это уздало?
— Ну, чтоб не очень заводились друг к другу, — тут же ответил горгулья. — И к дамам чтоб не очень приставали. А еще — вот вам палка. Мы ее зовем «долботрость». Или, покороче, «долбак». Другого оружия в Орлане иметь не дозволено. Но долбак я вам просто так показал. Потом вы научитесь правильно и умело им пользоваться. А пока что, миста Джонс, он вам не нужен. — И горгулья протянул долбак обратно смурному типу.
— Но я умею им пользоваться, — возразил Дик и потянулся было за долбаком. — А-а, ч-черт! — Уздало не позволило ему добраться до желанного оружия.
На бульдожьей морде выразилось сомнение, но потом горгулья все-таки отдал долбак Дику.
— Простите, вы уверены, миста Джонс? Ведь на вас теперь уздало… ну и вообще…
Дик взвесил долбак на ладони. В каждом набалдашнике не больше полета граммов свинца. Дома он пользовался дубинками куда потяжелее. Но в общем особой разницы не было. Если, конечно, не считать проклятого уздала. С тех пор как ему стукнуло двенадцать, Дик каждый вечер возвращался в свою спальню с разбитыми руками и окровавленной физиономией. Так они, к резкому неудовольствию Дика, занимались в гимнастическом зале с отцом, хотя во всей округе больше никто на палках не дрался. Заход, выпад, заслон, уклон, удары колющий и рубящий, отмашка, отход… Все это Дик хорошо запомнил. Но истинный смысл тех занятий начал доходить до него только теперь.
— Уверен, — ответил Дик и сунул долбак за ремень уздала — где он, по всей видимости, должен был находиться.
Срак за прилавком извлек откуда-то толстенный скоросшиватель и нехотя принялся его листать.
— Так, Джонс, — буркнул он. — Сейчас поглядим…
— Закройся! — рявкнул горгулья. — Я и без тебя знаю, куда надо мисте Джонсу. Прошу сюда, миста… щас мы вас в два счета пристроим!
Они прошли в арку, что представляла собой цельный кусок какого-то белого металла с искусной гравировкой — бегущий олень в обрамлении дубовых веток. Продолговатый рефлектор на потолке источал серебристый свет. По другую сторону арки оказался зал, где полупрозрачные стены бурого стекла подсвечивались изнутри. Пол там тоже был стеклянный — внизу по неглубокому каналу бежала вода.
Одолев три желтоватые ступеньки, Дик с горгульей стали осторожно пробираться сквозь болтливую толпу, наполовину запрудившую огромный зал. По дороге им попался великолепный павлин, веером распустивший свой пышный многоокий хвост. Откуда-то журчала музыка, ее то и дело прерывали своими пронзительными воплями какаду, что вертели головами в сверкающих клетках у дальней стены зала.
Дик неодобрительно оглядывался по сторонам. Слишком много народу… и все, на его взгляд, как-то уж неприлично ярко разодеты… даже смешно. Огромный зал казался чересчур помпезным. К тому же здесь, несмотря на сладковатый привкус духов, дурно пахло. Еще несколько невысоких ступенек — и еще одна замысловатая арка. Все залы и коридоры как будто располагались на разных уровнях — построенные без всякого плана и без малейшего намека на цель.
Теперь они оказались в узком коридоре, золотые стены которого извивались еще почище, чем в любом естественном подземном лабиринте. Вдоль одной из стен стремительно бежал глубокий поток, который казался продолжением уже виденного канала. Но здесь над водой не было никакого покрытия, и даже никакой ограды. Дик вдруг заметил длинную тень, что еле заметно мелькнула в глубине. Форель, наверное. Тогда он обернулся и увидел, что в конце коридора поток резко ныряет вниз и скрывается из виду.
А впереди, держа одну руку в воде, стоял на коленях какой-то парень. За ним внимательно наблюдала небольшая компания — две девушки, еще один парень и горстка сраков в бордовых шелках. Стоило Дику и горгулье с ними поравняться, как в потоке мелькнула еще одна длинная тень. Парень резко дернулся, испустил торжествующий вопль и вытащил руку из воды. В его насквозь промокшей зеленой шляпе билась приличная рыбина. Смеясь, парень бросил форель на пол — и Дика тут же забрызгало по самые колени.
Даже не давая себе труда встать, парень поднял глаза, буквально искрившиеся весельем. Пятнистая
