Чаша с ядом

Матильда прищелкнула языком.

— Его изрядно разозлили. Этот глупец, ученик аптекаря, осмелился оскорбить Годфри на пороге его же собственного дома, и сын Феррарсов, пусть он и знатного рода, не имел никакого нрава набрасываться на него. А потом его отравили, и нет никакого сомнения, что это сделал тот идиот из Топшема, — словом, это уже чересчур.

Джон попытался успокоить ее:

— Ну, быть может, если Кристина скажет, что он не напоминает напавшего на нее негодяя, то все подозрения с Фитцосберна будут сняты.

Кажется, такой ход пришелся по душе его супруге.

— Тогда приведи ее ко мне. Ты же не можешь сам отвести бедную девочку к нему домой. Договорись о времени с мастером Годфри, доставь сюда молодую женщину, и я пригляжу за ней, когда ты устроишь им свидание.

После такого дружеского заверения Джон поудобнее устроился в кресле и, лениво почесывая Брута за ухом, задремал перед камином, не обращая внимания на ветер, который гремел ставнями и холодом обвевал его ноги.

Глава пятнадцатая, в которой коронеру Джону доводится услышать признание

Как и ожидал коронер, Годфри Фитцосберн пришел в неописуемую ярость, услышав предложение о встрече с Кристиной Риффорд, но после нескольких убедительных аргументов сменил гнев на милость и неохотно согласился.

Джон вышел из собственного дома после обильного завтрака, которыми частенько потчевала его Мэри, и направился к двери своего соседа. Серебряных дел мастера в лавке не было, там возились только двое подмастерьев, которые сразу же притихли, завидев его, и только исподтишка воровато поглядывали на стража законности. Старик, который вел хозяйство в доме после того, как Мабель ушла отсюда вместе со служанкой, отвел коронера наверх, в жилые комнаты Фитцосберна, где он и обнаружил гильдейского мастера. Тот все еще безвольно сидел на краю кровати, одетый в ночную сорочку-тунику.

Он выглядел бледным и больным, жалкой тенью того прежнего живого, общительного, известного всему городу видного мужчины, у которого всегда были в запасе улыбка и доброе словцо для женщин. Джон заметил, что руки у него дрожали крупной дрожью.

Коронер начал с расспросов о самочувствии Годфри после того, как тот покинул больницу монастыря Святого Джона, что вызвало взрыв негодования у Фитцосберна.

— Я болен, де Вулф, чертовски болен! Отравлен этим проклятым сумасшедшим сыном Джозефа. Когда я поправлюсь, то подам на него иск за попытку убийства.

— Но аптекарь утверждает, что в еде и вине не было яда.

— Чушь! Разумеется, меня отравили! Стоило мне только попробовать их, как во рту у меня разгорелся огонь, перехватило горло, скрутило живот, а сердце забилось так, словно собиралось выскочить из груди.

Джон пожал плечами.

— Следов яда не обнаружено. Николас из Бристоля продемонстрировал мне кошку и крысу, которые отведали вашей еды и вина. Они нисколько не пострадали.

Фитцосберн сидел на кровати, обхватив голову руками.

— Он давал им тот порошок из трав? Яд был или в нем, или в вине.

— А почему не в пище? Птица могла испортиться до того, как ее приготовили.

— Да она и близко не лежала рядом с лавкой аптекаря, где этот чокнутый мальчишка мог отравить ее.

Джон навострил уши.

— Вы хотите сказать, что вино было оттуда?

— Ну, разумеется, откуда же еще! Николас дал мне порошок для раны на шее и велел запивать каждую дозу этим особым вином, в котором якобы содержались какие-то лечебные примеси, усиливающие действие травы.

Джон задумался над тем, почему Николас ни словом не обмолвился о вине — хотя если в нем не было токсинов, особой роли это не играло.

Годфри поднял голову и взглянул на него.

— Вы пришли сюда только для того, чтобы справиться о моем здоровье?

После того как коронер высказал предложение устроить очную ставку между ним и Кристиной, последовал ожидаемый взрыв негодования. Ему понадобилось много времени, чтобы убедить Фитцосберна в том, что единственный способ рассеять подозрения — это доказать, что девушка не признает в нем насильника. Если Годфри действительно невиновен, как он неоднократно утверждал, то подобное свидание только в его интересах.

В конце концов Годфри неохотно согласился, поставив условие, чтобы при очной ставке не присутствовали другие члены семьи Риффордов, а также не было никого из семейства Джозефа из Тошпема. Они договорились, что девушка придет в двенадцать часов, и Джон ушел, бросив подозрительный взгляд на Альфреда и Гарта, трудившихся в душной и задымленной мастерской, где вовсю горела плавильная печь.

Следующий свой визит он нанес в дом Риффорда, где объяснил Генри и Кристине условия своей договоренности с Фитцосберном. Старая тетка Бернис отведет девушку к Матильде, а там Джон с супругой проводят ее в соседний дом. У Риффордов торчал Эдгар, и они с Генри весьма неохотно смирились с тем, что их исключили из депутации, которая отправится на Мартин-лейн, но Джон настоял на этом, заверив их, что Фитцосберн не станет сотрудничать в их присутствии.

Затем коронер направился в свою комнату в замке Рогмонт и выслушал Гвина и Томаса, которые рассказали ему о новых делах, требовавших его внимания. Остаток утра прошел за осмотром тела мальчишки, свалившегося в мельничный лоток на реке, — его тело выловили из воды неподалеку от ткацкой фабрики.

Вернувшись домой, Джон, к своему неудовольствию, обнаружил там своего шурина в компании Матильды и Кристины. Каким-то образом шериф пронюхал об очной ставке и явился выразить протест, по- прежнему выступая в роли ангела-хранителя гильдейского мастера.

— По какому праву ты полагаешь, что можешь так поступать? — накинулся он на Джона, стоя в его зале в своей модной зеленой накидке, наброшенной на одно плечо, и выставляя напоказ поддетую под нее желтую тунику.

— Потому что мне предписано регистрировать все уголовные дела, Ричард, а изнасилование, вне всякого сомнения, является достаточно серьезным преступлением, чтобы его рассматривал Верховный королевский суду а не суд графства. Посему я имею полное право проводить собственное расследование, результаты которого представлю королевским судьям, когда они прибудут сюда.

Поскольку подобное предписание было дано самим Хьюбертом Уолтером всего лишь накануне, Ричард вряд ли мог ему воспрепятствовать, но на лице его отразилось неудовольствие, которое он не преминул высказать коронеру.

— Ну, что же, будем продолжать этот фарс. Фитцосберн угрожает подать в суд на всех, кто настроен против него, за нападение, попытку убийства и Бог знает за что еще!

Матильда и Кристина сидели возле огня, напряженно прислушиваясь к перебранке.

— Если это причинит Эдгару и моему отцу такие неприятности, то, может быть, мне не стоит соглашаться на очную ставку, — робко заметила девушка,

Джон протестующе выставил ладонь.

— Это часть моего дознания. От очной ставки не будет никакого вреда. — Он обернулся к шерифу, стремясь хотя бы отчасти направить его пыл в другое русло. — Вчера мой помощник установил, что Адель де Курси рекомендовали аптекаря Николаса как человека, который может помочь ей избавиться от ребенка.