зал. Просто уходи, хорошо? Но скажи мне одну вещь, Дэвид… я была твоей… первой женщиной?
Валентайн должен был сказать ей правду:
— Да. Надеюсь, тебе понравилось. Мне никогда не везло… с женщинами.
— Хорошо. Значит, ты запомнишь меня.
— Я запомню тебя как красавицу из Висконсина, которой так хорошо удавалось подчеркивать очевидное, — сказал он, чуть ущипнув ее за нос.
Они обнялись, поцеловались и провели ладонями друг друга по лицам, так, словно пытались запомнить любимые черты кончиками пальцев.
— Хочешь — верь, хочешь — нет, но я приду за тобой. Я обещаю, Молли.
Он увидел боль и недоверие в ее глазах.
— Нет, даже не обещаю — клянусь.
В ее глазах осталась боль.
— Не надо, — сказала она, отводя взгляд, — многое может произойти за три года.
— А многое за три дня. Можно влюбиться, Мелисса.
— Дэвид, прекрати. Ты только делаешь все сложнее, больнее. Это конец. Я не хочу, чтобы ты говорил так, словно, все только начинается.
Он поцеловал ее, стараясь вырвать признание одним только прикосновением.
— Нет, — сказала она, опуская глаза, — я не могу.
Не сейчас, когда я должна… сделать такое.
Она повернулась и ушла.
За ужином этим вечером Валентайн и Гонсалес приняли решение уйти с первыми лучами солнца. Уход утром, после короткого прощания с Бритлингами будет выглядеть чуть менее подозрительно, чем исчезновение посреди ночи.
Поговорив напоследок с Карлсоном, Гонсалес и Валентайн лежали в комнате в подвале, их ружья и мешки были сложены в тайник. Остальные домашние давно разошлись, и они одни жгли сальную свечку глубоко за полночь. Гонсалес умело скрывал свое беспокойство насчет больной руки, но Валентайн знал, как он переживает из-за этого. В пути может оказаться чертовски тяжело. Гонсалес был не из тех людей, которые умеют решать несколько задач сразу. Он был идеальным разведчиком, для которого одной- единственной заботой, занимающей ум, было то, что ждет его за следующим поворотом дороги.
— Ты поедешь верхом, — сказал Валентайн, сунув карты обратно в тубус. — Хотелось бы, чтобы нам можно было остаться здесь подольше, но, может быть, пройдут месяцы, прежде чем твоя рука заживет совсем.
— Думаешь, станет лучше?
— Конечно, Гонзо. Нервные ткани просто очень медленно восстанавливаются.
Гонсалес пошевелил двумя больными пальцами.
— Вот уж не знаю. Думаю, так и останется.
— Ну, ты же можешь немного ею двигать. Я думаю, это хороший знак. На самом деле… Эй, это мотор!
Оба Волка напрягли звериный слух. Похоже было на двигатель грузовика. Возможно, кто-то из водителей тягачей проезжал мимо с очередным найденышем. Но машина остановилась на дороге, лениво выдыхая клубы дыма.
Валентайн и Гонсалес переглянулись. Не говоря больше ни слова, они встали и перебрались в потайную комнату. Они перенесли масляную свечу внутрь, закрыли за собой панель и взялись за ружья. Наверху раздался грохот, сотрясший весь дом. С другой стороны двери раздался шепот.
— Ребята, вы здесь? — прошептал Фрет.
Крики сверху, мужской голос, отдающий приказ обыскать дом.
— Да, — тихо ответил Валентайн.
— Двое в грузовике и еще двое в патрульной машине. Все вооружены и идут сюда. Мне пора, — сказал Фрет. Валентайн привязал ножны паранга к ноге и поднял винтовку.
— Эй, парень, — гаркнул незнакомый голос за дверью, — вылезай из кровати и иди сюда!
— Иду, иду, — ответил Фрет срывающимся голосом. — Не надо в меня обрезом тыкать, ладно?
Гонсалес задул сальную лампу на случай, если запах мог пройти сквозь стену.
Затем они услышали сердитый и испуганный голос мистера Карлсона, который спускался со второго этажа в гостиную.
— Какого рожна здесь происходит, Толанд?
— Приказ. Тебя хотят допросить.
— Приказ? Посмотрим, что майор Фленаган на это скажет!
— Это он отдал приказ, — ответил грубый голос. — Думаю, ваши денечки под его крылышком сочтены.
Твоя дочурка всадила нож для бифштекса в шею мистера Медное Кольцо…
— О Господи! — ахнула миссис Карлсон.
— Пару часов назад, — продолжил Толанд. — Твой брат в дерьме и знает об этом, и он также знает, что единственный путь из этой ловушки — арестовать вас всех.
— Я могу хотя бы своим работникам сказать присмотреть за фермой пока?
— Бритлингам? Их тоже надо арестовать. Здесь должны быть еще эти двое с севера, парни, которые вокруг твоей дочери вертелись. Их тоже надо привезти к майору.
— Они ушли после обеда, — встрял Фрет. — Дэвид просто кипятком писал из-за этой истории с Молли.
— А ну заткнись, черномазый! Если мне нужно будет твое мнение, я его из тебя вытрясу. Карлсон, это правда?
— Да, вы же обыскали дом, — сказал Карлсон, его голос все же немного дрожал.
— Куда они пошли? Во сколько?
— После обеда. Они даже есть с нами не стали. Я думаю, пошли на север, но точно не знаю. Мне было о чем подумать, кроме как смотреть за ними. Оставьте нас в покое и идите за ними, это, может, они ее на то и настроили.
Сверху донесся шум.
— Я достал для них кандалы, сержант. Сковать их вместе?
— Да, Пиллоу, дойди до машины и сообщи по рации, что мы взяли Карлсонов. Еще объяви в розыск двух верховых. У одного увечная рука. Вы двое займитесь наручниками.
Валентайн в темноте дотронулся до плеча Гонсалеса, и на ощупь они тронулись к двери. Прислушиваясь к звону цепей, Волки прошли через сумрачный подвал, держась у стены, чтобы не так скрипели половицы. Через кухню они пробрались босиком. Валентайн остановился на секунду прислушаться к звукам между кухней и гостиной, пытаясь оценить, где кто находится. Все, что доносилось из комнаты, — это плач Мэри Карлсон и звон цепей.
Жестом Дэвид отдал приказ Гонсалесу, чтобы тот подвинулся на улицу.
Одним прыжком Валентайн завернул за угол, вскинув ружье к плечу, полицай с оружием уже на прицеле.
— Никому не двигаться! — сказал он низким, хриплым голосом. — Ты, с обрезом, положи ружье на пол, вы, с цепями, на пол, лицом вниз!
Пока он говорил, Гонсалес открыл дверь и, держа винтовку под мышкой, исчез в темноте.
Патрульные, умеющие не больше, чем угрожать оружием мирному населению, проворно подчинились. Карлсоны, в пижамах, оттолкнули оружие от полицаев.
— Так, вы, с полосками, лицом вниз тоже! Отлично. Ноги в стороны, джентльмены. У меня в магазине восемь патронов, и тот, кто пошевелится, получит первый. Фрет, забери ружья, чтоб им чего в голову не пришло.
Мальчик послушно начал собирать обрезы и пистолеты.
— Это конец, Карлсон, — сказал сержант Толам, уткнувшись лицом в пол. — Если до того вас хотели просто допросить, то теперь вы мертвецы. День или два. Нелегкая это будет смерть, уж поверь мне…
Пистолет, которым ткнули в рот сержанта, прекратил его словесные излияния.
