Своей кульминации серия неприятностей достигла в апреле 1956 года, когда кому-то в СИС пришла в голову идея обследовать подводную часть русского крейсера «Орджоникидзе» в гавани Портсмута. В октябре 1955 года подобная операция с такого же типа крейсером «Свердлов» прошла успешно, и теперь СИС испытывала искушение ещё раз изучить детали противолодочного и противоминного оборудования корабля. Однако крейсер «Орджоникидзе» доставил в Англию советских лидеров Булганина и Хрущева, поэтому охрана была надежнее. Кроме того, привлеченный СИС к работе водолаз Лайонел Крэбб был немолод и физически плохо подготовлен. Короче говоря, водолаз исчез навсегда, русские заявили протест, и премьер-министру пришлось 4 мая принести публичные извинения в палате общин.
В результате внутриведомственного расследования, проведенного в СИС и в Форин офис, во всем обвинили советника МИД при руководителе СИС. На проведение любой разведывательной операции, которая могла повлечь за собой политические последствия, требовалась его санкция. СИС запросила разрешение на действия Крэбба поздно вечером, и советник подписал его, особенно не раздумывая. (Советника задвинули в какой-то темный угол министерства, а его наследник Джеффри Макдермотт взял за правило не рассматривать после шести часов вечера никаких заявок СИС.)(29)
Однако вина за этот провал на самом-то деле лежала на Синклере. В Форин офис и в аппарате Кабинета министров зрело мнение, что неминуемая отставка Синклера явится прекрасным поводом для изменения традиционного стиля руководства СИС. Норман Брук, секретарь аппарата Кабинета министров, и его заместитель Бэрк Тренд решили взять инициативу на себя. Эти высокопоставленные чиновники предложили положить конец тому, что разведку возглавляют представители армии или военно-морского флота. Их доводы были благожелательно восприняты Макмилланом. На пост руководителя СИС по рекомендации Патрика Дина, помощника заместителя министра иностранных дел и в свое время личного секретаря Мензиса, был предложен Дик Уайт(30). Уайт возглавлял МИ-5, организацию, в которой он проработал практически всю свою сознательную жизнь. Глава МИ-5 получил образование в Оксфорде, он учился в Мичиганском университете и в университете Южной Калифорнии. Уайт был высококультурным интеллектуалом и при этом отличался внешней элегантностью. Одним словом, он являл собой полную противоположность Мензису и Синклеру. Его назначение на пост главы СИС было встречено американцами с откровенным восторгом. Роберт Эмори вспоминает совещание, во время которого эта новость достигла руководителей ЦРУ: «Это случилось где-то в июле 1956 года. Шло рутинное совещание, на котором присутствовали Даллес, Хелмс, Биссел, я и ещё несколько человек. Мы закончили утреннее заседание и собирались отправиться на ленч. В этот момент я сказал: «Да, кстати, только сегодня мой информатор в английском посольстве сообщил, кто назначен новым «С». Хелмс и Биссел едва не свалились со своих стульев. Оказалось, что перед их человеком в Лондоне в качестве приоритетной была поставлена задача добыть именно эту информацию. Когда я сообщил, что это Уайт, они были безмерно удивлены. Они продумывали различные возможные варианты, составили даже список имен вероятных кандидатов, однако имени Уайта среди них не было. Тем не менее все были в восторге. У руководства ЦРУ сложилось весьма благоприятное мнение об Уайте как об уравновешенном и порядочном человеке и профессионале высокого класса. Кто-то из присутствующих бросил: «Для нас Уайт очень и очень персона грата»(31).
Назначение Уайта явилось важной вехой в развитии разведки на Западе. Центр тяжести её деятельности сместился от радостей и потрясений «великой игры» в сторону более тяжелого, но и более благодарного труда аналитической разведки. ЦРУ при Даллесе, «рыцаре великого, благородного дела», как величал его один из сотрудников, не осознало значения этого изменения. Однако Хелмс, ставший директором ЦРУ в 1966 году, полностью оценил его. С первых дней на посту «С» Уайт дал понять, что СИС не является продолжателем дел УСО в мирное время. По его мнению, диверсии и убийства не входят в круг обязанностей организации. (Например, СИС просто проигнорировала распоряжение Идена изучить возможности убийства Насера.)(32) Если правительство и допускало мысль, что СИС сможет стать дешевым средством сохранения власти в постимперском мире, то действия Уайта должны были разочаровать руководство страны. СИС намеревалась работать в существовавшем в то время духе высокой морали.
Одно из изменений, отмеченное особенно Министерством финансов, состояло в том, что СИС стала больше внимания уделять промышленной и экономической разведке. В 1958 году, например, один бельгийский агент сообщил СИС, что система охлаждения, выставленная на стенде Советского Союза во время Всемирной выставки в Брюсселе, содержит важную деталь, над усовершенствованием которой долгое время бьются английские инженеры; в СИС было решено наведаться к стенду ночью, снять деталь, изучить её и вернуть на место, пока русские не спохватились. Советник МИД при руководителе СИС Джеффри Макдермотт весьма неохотно согласился на проведение этой операции, но она прошла успешно(33).
С приходом Уайта претерпела изменения и кадровая политика СИС. В 30-е годы практика набора по рекомендации привела к тому, что многие высшие чины СИС оказались в родственных отношениях. Энтони Блант, Стюарт Мензис, Клод Дэнси и Гай Лидделл, например, состояли в родстве, хотя и в отдаленном. Те же, кто не являлись родственниками, обычно полностью разделяли взгляды того, кто занимался подбором кадров. В результате штат СИС в 30-е годы был заполнен множеством сотрудников, чьи таланты оценивал автор шпионских романов Джон Бьюкен (самый знаменитый из его романов – «Тридцать девять ступеней»).
В начале послевоенного периода наиболее предпочтительными кандидатами для работы в СИС стали парламентарии и журналисты. Капитан Генри Керби – депутат парламента от консервативной партии – не делал секрета из того, что в течение долгого времени работал в СИС. Другие, правда, отклоняли предложения послужить в разведке. Тони Бенн, депутат парламента от лейбористской партии, говорит, что СИС дважды обращалась к нему – первый раз, когда ему было 22 года и он являлся председателем Оксфордского союза, а во второй раз после того, как он в 1950 году оказался избранным в парламент (34).
Уайт стал смелее набирать сотрудников непосредственно в университетах. Политика изменилась настолько, что к работе начали привлекать женщин. Одна из них вспоминает: «Закончив Бристольский университет с весьма средними оценками, я стала думать, чем заняться дальше. Мой преподаватель сказал: «Знаешь, есть интересная работа координатора в Форин офис. Если хочешь, я организую для тебя собеседование». При первой встрече я так и не смогла понять, о какого рода работе идет речь. Из последовавших затем бесед стало ясно, что на самом деле означает «работа координатора в Форин офис». Я дала свое согласие, и целый месяц мое имя значилось в списках СИС. Но вообще мне это не очень нравилось, и я отказалась от работы»(35).
Однако главным источником кадров для СИС стали, и с той поры остаются, выпускники университетов, провалившиеся на экзаменах на замещение вакантных должностей в Министерстве иностранных дел или других государственных учреждениях[48].
СИС не испытывала недостатка в агентах. Однажды Уайт сказал своему французскому коллеге, что его ведомство одолевают английские бизнесмены, отправляющиеся за границу. Чтобы развлечься, они хотят немножко пошпионить. Французский коллега заметил, что это как нельзя лучше демонстрирует разницу между британским и французским характером. «Когда французский бизнесмен едет за границу, он стремится развлечься там отнюдь не шпионажем».
Когда Уайт занял пост «С», он выяснил, что Филби все ещё числится в списках сотрудников СИС и что его собираются направить в Бейрут. Новый руководитель разведки был шокирован этим обстоятельством. Однако приготовления зашли слишком далеко, чтобы их можно было остановить. Тем более, принимая во внимание пожелание Форин офис, чтобы Филби непременно занял вакантный пост в Бейруте, Уайта удалось убедить. При этом в ход пошел аргумент такого рода: если Филби действительно агент КГБ, работа в Бейруте предоставит хорошие возможности для его разоблачения, к тому же, пока идет период оформления, могут появиться новые свидетельства его виновности. Если же он невиновен, то к нему следует отнестись благожелательно.
Тем временем Уайту надо было разбираться с одним из самых удачливых агентов КГБ, доставшихся ему в наследство от «времени кошмаров». Это был Джордж Блейк, сотрудник разведки, который, как и Филби, стал работать на Москву.
Урон, нанесенный Блейком разведслужбам Запада, был столь велик (по словам Блейка, он переправлял в КГБ все важные официальные документы, попадавшие в его руки), что слушание дела проходило при закрытых дверях. Более того, правительство предпринимало гигантские усилия, чтобы
