произошел не только в жизненно важный момент, а именно 22 октября, но и был произведен таким образом, что СИС уже через несколько часов узнала о нем. Это событие привело к тому, что наконец ЦРУ и президент признали искренность Пеньковского, и, кроме того, оно серьезно укрепило позиции Кеннеди. Теперь не только Кеннеди знал, что ракетное преимущество было на стороне США, но и
Пеньковский, таким образом, вошел в историю разведки. Дик Уайт, выступая перед сотрудниками СИС в конце того же года, передал им благодарность ЦРУ за материалы Пеньковского, пересланные СИС своим заморским «кузенам». «Мне дали понять, – сказал он, – что эти данные сыграли важную роль во время принятия решения о нецелесообразности нанесения упреждающего ядерного удара по Советскому Союзу, в пользу чего первоначально склонялись лица, мнение которых имело огромное значение. Я хочу подчеркнуть, если в этом, конечно, есть необходимость, – продолжал он, – что эта операция, вне всякого сомнения, продемонстрировала ценность личности как источника разведывательных сведений, особенно если с этим источником обращаются умело, высокопрофессионально»(44).
Пока, как мы видим, расхождения между принятой точкой зрения и новыми данными являются минимальными. Несколько особняком в этой картине стоит книга Винна. В ней содержится больше подробностей о сведениях, переданных Пеньковским, и о том влиянии, которое этот человек оказал на политику Соединенных Штатов и их конкретные действия. Однако существует целый ряд специфических моментов, которые все ещё нуждаются в объяснении.
До настоящего времени никто не сумел удовлетворительно обосновать мотивы, которыми руководствовался в своих действиях Пеньковский. Все предлагаемые мотивы или выглядят слишком тривиальными, или просто далеки от истины. Некоторые, например, говорят, будто Пеньковский ненавидел Хрущева, между тем его жена утверждает, что полковник восхищался советским лидером(45). Высказывалось мнение о том, что, узнав о гибели отца, сражавшегося с большевиками в рядах белой армии, Пеньковский решил отомстить за его смерть. Но Пеньковскому было всего четыре месяца, когда погиб отец, и, кроме того, тог, очевидно, не вступил добровольно в ряды участников белого движения, а попал туда в результате мобилизации. Делаются заявления о том, что Пеньковский ненавидел коммунистическую систему. Вряд ли это соответствует истине. Этот человек принадлежал к советской элите, которая не страдала от системы, напротив, она пользовалась всеми предоставленными ею благами. Частое упоминание в «Бумагах Пеньковского» религиозных мотивов и содержащееся в них заявление «автора» о том, что он понял (довольно поздно) ложность коммунистической доктрины, сильно попахивает пропагандистскими ухищрениями ЦРУ. В качестве возможных мотивов действий Пеньковского выдвигались: тщеславие, удовольствие, полученное от самого факта предательства, озлобленность вследствие медленного продвижения по служебной лестнице, приступы маниакальной депрессии и даже моральное разложение. Все это не выдерживает критики. Вопрос о мотивах действий Пеньковского по-прежнему остается без ответа.
Пойдем дальше. Нам говорят, что ценность Пеньковского не только в тех документах, которые он с подозрительной легкостью изымал или копировал во время своих дежурств в ГРУ по выходным дням (интересно, неужели так никто и не поинтересовался, почему товарищ полковник Пеньковский так любит трудиться по уик-эндам?), а в том, что он давал свои оценки советским лидерам и проводимой ими политике, и особенно в его блестящем понимании технических проблем. Но западные технические специалисты, принимавшие участие в беседах с Пеньковским, отмечали, что его познания в области ракетной техники носят рудиментарный характер. По их словам, он знал «не больше, чем простой артиллерист, прошедший курс обучения и сдавший соответствующий экзамен». Материалы, которые ЦРУ так тщательно анализировало, не имели ничего общего с характеристиками советских лидеров или с их политическими намерениями, они содержали всего лишь оценки ракетного потенциала русских. Больше того, оценки, данные Пеньковским советским лидерам, считались ненадежными и им не доверяли(46).
С точки зрения искусства разведки действия, которые, если верить принятой версии, якобы имели место в связи с делом Пеньковского, зачастую просто нелепы. Встречи в гостиничных номерах в Москве, где открывались водопроводные краны, чтобы помешать подслушиванию (почему бы им было не встретиться на тихой улочке или в парке?). Присвоение Пеньковскому псевдонима Алекс, в то время как всем было известно, что Алекс – его любимое прозвище. Наконец, сборище двадцати советских перебежчиков для встречи с Пеньковским перед его отъездом в Москву уже в качестве тайного агента СИС. (Чудовищное нарушение принципа «минимально необходимых знаний». Джон Ле Карре прокомментировал это мероприятие следующим образом: «Я представил себе, как Пеньковский говорит им: «Парни, а теперь смотрите, не протрепитесь».)(47)
Чтобы докопаться до истины, необходимо обратиться к независимому мнению человека, хорошо информированного о деле Пеньковского. С одной стороны, это не должен быть представитель спецслужб Запада, которые, естественно, хотят подтвердить свою версию. С другой стороны, это не может быть и представитель советской стороны, которая, по вполне очевидным причинам, стремится представить Пеньковского в окарикатуренном виде, как дегенерата-предателя. На счастье, такой независимый свидетель имеется. В интересующее нас время в Москве находился английский дипломат, специалист по проблемам Советского Союза, отлично владеющий русским языком. У этого человека были хорошие контакты в советских официальных кругах, и в первую очередь весьма ценные связи в Государственном комитете по координации научно-исследовательских работ.
К этому времени Винн сумел превратиться в подобие бельма на глазу у сотрудников английского посольства. Он требовал, чтобы ему оказывались услуги, которые обычно не предоставлялись бизнесменам. Некоторые из сотрудников, не знавшие о принадлежности Винна к СИС, не могли понять, почему русские воспринимают его столь серьезно. Один сотрудник, не вытерпев, обратил на это внимание одного из руководящих работников Управления внешних сношений. Тот в ответ заметил, что это весьма интересная информация.
Однако последствия оказались просто удивительными. Вместо того чтобы ослабить свой интерес к Винну, русские принялись ухаживать за ним с ещё большим энтузиазмом. Для этой цели был выделен сотрудник протокольного отдела Пеньковский. Здесь хочется высказать несколько замечаний. Во-первых, совершенно ясно, что Управление внешних сношений было подразделением гораздо более важным, чем это казалось с первого взгляда. Нет сомнений в том, что на него возлагались некоторые секретные функции, скорее всего оно было призвано поставлять свежую информацию о достижениях Запада в области электроники[53]. Это объясняет присутствие в штате столь значительного количества сотрудников, ранее служивших в КГБ или ГРУ.
Эти сотрудники разведки проявили по отношению к Винну совершенно неоправданный интерес с самого первого момента, как он появился в Москве. Вполне вероятно, что они подозревали об его истинной роли агента СИС. Когда те английские официальные лица, которые не знали, что Винн связан с СИС, заявили русским, что среди бизнесменов из Британии имеются люди, способные сделать для развития англо- советской торговли гораздо больше, чем Винн, русские лишь усилили к нему внимание. Почему?
Упомянутый выше дипломат, хотя и не знал в то время о разведывательной деятельности Пеньковского и Винна, позже осмыслил события в свете увиденного и услышанного в Москве, но с учетом того, о чем узнал позже. Его заключения совершенно ясны, хотя и выражены, в силу необходимости, в весьма осторожной форме. «События, свидетелем которых я был, и живые впечатления, вызванные ими, весьма трудно примирить с признанной версией этого дела. В то же время они прекрасно гармонируют с мыслью о том, что с самого начала Пеньковский был подсадной уткой КГБ. Я пришел к выводу, что Пеньковский либо был посажен на низкую должность в Госкомитете для того, чтобы его можно было постоянно держать под наблюдением и чтобы он не принес большого вреда, либо он по-настоящему работал в Госкомитете как сотрудник разведки и специалист по ракетной технике. В его задачу входило изучение достижений Запада в этой области. Кроме того, он сыграл дополнительную роль и заманил в ловушку Винна, выдав ему «секреты», казавшиеся весьма соблазнительными.
