В Лувене народ также продолжал борьбу. Трудящиеся Гента не сложили оружия. Следует отметить, что среди гентской буржуазии были сильны настроения вернуть бельгийцев под власть голландского короля. Бельгийская революция нанесла огромный ущерб прибылям суконных фабрикантов, которые пользовались поддержкой голландского короля. Фабриканты и купцы Гента не раз обращались в эти месяцы к голландскому королю и просили его восстановить прежний порядок любыми средствами. К тому же в это время, естественно, прекратилась торговля гентских буржуа с обширными колониями. Рабочие и ремесленники Гента продолжали, однако, сопротивляться голландским войскам. 30 сентября на совещании, в котором принимали участие генерал-лейтенант Угиньи, генерал-майор Ван Ольдензель, комендант барон Ван Доорн, губернатор и бургомистр Ван Кромбруг, было решено, что голландскому гарнизону следует укрыться в цитадели, так как ему угрожали восставшие жители Гента.
В ночь на 3 октября голландцами была сделана попытка прорваться в Льежскую крепость, чтобы доставить оружие и боеприпасы осажденным. Однако эта попытка не увенчалась успехом. Восставшие льежцы, атаковав батальон пехоты и эскадрон конницы, вынудили их отступить.
Тем временем войска принца Фридриха отошли к Антверпену, им не удалось соединиться с войсками Корт-Эйлигерса. По мере того как восставшие бельгийцы одерживали одну победу за другой над королевскими войсками, некоторые богатые и знатные жители стали переходить на сторону народа. Так, газета «Московские ведомости» с возмущением писала, что барон Стассар, возвратившись из Намюра в Брюссель, отказался от «данной своему королю присяги в верности и перешел к мятежникам, умножив их число изменнической своей особой, а в вознаграждение за такой гнусный поступок крамольническим правлением назначен он министром внутренних дел и губернатором Намюрской провинции»[264].
Хотя Генеральные штаты 29 сентября официально признали отделение Бельгии от Голландии, Вильгельм I все еще не терял надежды вернуть потерянные провинции. 5 октября[265] голландский король назначил своего старшего сына принца Вильгельма Оранского правителем Бельгии и издал прокламацию, в которой призывал жителей верных провинций ко всеобщему вооружению. В этой прокламации говорилось: «Мы возлагаем на городские и земские управления приступить немедленно к мерам всеобщего вооружения с помощью наискорейшего набора волонтеров». Призыв короля вызвал среди голландцев широкий отклик. Во многих городах северных провинций стали собирать пожертвования в пользу добровольцев. В небольшом городке Дельфсгафене в самое короткое время жители собрали 2500 гульденов, в Гаагу и Амстердам отовсюду прибывало множество волонтеров. Голландцы тщательно готовились нанести удар восставшему бельгийскому народу. На помощь бельгийцам спешили соотечественники из других стран: прибыли бельгийцы из Парижа, предводительствуемые Зегерсом, и около 300 бельгийцев из Лондона.
Созданное в дни Июльской революции французскими республиканцами «Общество друзей народа» еще в начале сентября решило послать батальон добровольцев для поддержки бельгийской революции. С этой целью был организован бельгийский комитет, энергично приступивший к делу. К 15 сентября первый отряд был скомплектован и отправлен в Бельгию. В числе добровольцев был молодой сын О.Кона — французского республиканца, горячего поклонника Робеспьера. Сын Огюста Кона погиб в одной из жарких стычек, сражаясь под знаменем «Общества друзей народа», за дело бельгийской революции. На основе этого первого отряда Общество создало целый батальон, который сражался под руководством трех членов Общества[266]. В Бельгию были посланы также эмиссары «Общества друзей народа», одним из них был Шарль Тэст. По возвращении из Бельгии Тэст выступил с докладом о бельгийских делах[267].
В апреле 1831 г. в Париже проходил суд над участниками антиправительственного заговора. Парижская «Gazette des tribunaux» в двух номерах поместила отчет о его заседаниях. Одним из обвиняемых был Дюэ-старший, член «Общества друзей народа», который принимал активное участие в подготовке экспедиции отряда волонтеров в Бельгию. Показания Дюэ подтверждают, что первый отряд волонтеров отбыл из Парижа в Бельгию 25 сентября 1830 г.[268] Дюэ сказал также, что он был в это время в Бельгии и видел там Луи де Поттера. Шарль Тэст, выступавший в качестве свидетеля на этом процессе, заявил, что он был послан «Обществом друзей народа» в Бельгию с дипломатической миссией. Тэст подчеркнул, что одной из задач его поездки было предостеречь смельчаков из Парижа и не дать им погибнуть от пуль поджидавших их в засаде оранжистов[269]. По показаниям свидетеля Байеля (Bailleul), командирами батальонов добровольцев были Гехтер (Gechter), Корбьо (Corbiot) и Дюэ-старший[270].
Шарль Тэст активно сотрудничал во французской республиканской газете «L'Emancipation». Здесь была опубликована серия статей о бельгийской революции: «Необходимость бельгийской республики», «О федеративном правительстве», «О республике в Бельгии»[271] и др. В письме от 11 октября 1830 г. к Шарлю Рожье Тэст писал: «Ваша революция совершена народом: она должна быть завершена только им и для него. Поторопитесь сделать окончательным то, что вы провозгласили как временную меру. Не старайтесь быть похожими ни на нас, ни на других, будьте самими собой. Не обольщайтесь обещаниями, которые никогда не выполняются, и твердо помните, что нет ничего более опасного для независимости страны, чем дипломатические сделки» [272].
Интересно отметить также, что в бельгийской революции наряду с французами активное участие принимал и итальянец Франчинетти[273] (Francinetti).
Прокламация от 5 октября, с которой обратился к бельгийцам принц Оранский, была одной из попыток сохранить за Оранской династией обе части Нидерландского королевства — Бельгию и Голландию. В то же время прокламация свидетельствовала о значительных уступках требованиям бельгийцев. В этой прокламации принц Оранский заявлял: «Его Величество предварительно учреждает для южных областей правительство, назначив меня его главой и набрав всех его членов из бельгийцев. Все дела в присутственных местах должны вестись на том языке, который они сами изберут себе. Все общественные должности, зависящие от этого правительства, могут быть заняты жителями тех областей, к которым они относятся. Полная свобода будет допущена при надзоре за воспитанием юношества, чтобы соответствовать желаниям народа и потребностям времени. Будут осуществлены и другие преобразования»[274]. В заключение этой прокламации принц обещал забыть «все политические проступки, совершенные до издания этой прокламации». Однако прокламация не произвела особого впечатления на восставший народ, который с успехом продолжал теснить голландские войска и твердо решил добиться независимости своей страны. Маастрихт все еще находился на осадном положении, несмотря на присоединение к голландскому гарнизону отряда генерал-лейтенанта Корт-Эйлигерса. Цитадель Турне капитулировала перед повстанцами, крепость Филиппвиль также сдалась 30 сентября.
19 октября Государственный совет принял постановление, по которому в восставшие провинции запрещалось ввозить хлеб, соль и другие продукты, а также порох, селитру, дробь, пули, железо, свинец, ружья, пистолеты, сабли, шпаги и другое военное снаряжение. Одновременно, согласно этому постановлению, все товары, вывозившиеся из южных провинций, облагались высокими пошлинами, как заграничные товары[275]. Эта экономическая мера была еще одной попыткой усмирить восставшие бельгийские провинции.
Прокламация принца Оранского от 16 октября 1830 г.[276] была еще одной попыткой сохранить за Оранской династией бельгийские провинции. В этой прокламации он, идя на дальнейшие уступки, признавал независимость Бельгии и выражал готовность стать во главе бельгийского национального движения и подчиниться решению свободно избранного конгресса. Король Вильгельм не одобрил этой прокламации и объявил ее недействительной. В донесении из Гааги от 26(14) октября 1830 г. Гурьев, анализируя последствия и влияние этой прокламации на внутреннее положение Бельгии, писал: «Надежды, которые его высочество принц Оранский возлагал на впечатление от этой прокламации, далеко не оправдались… мы не видим никаких признаков того, что его прокламация вызвала в Бельгии хотя бы малейшее благоприятное для него движение, которым он мог бы гордиться. Напротив, его прокламация увеличила дерзость Временного правительства… Пока революция продолжает развиваться среди смятения идей и прискорбнейших эксцессов. В некоторых провинциях установилась система грабежей, целью которых является не только личная месть, но и бессмысленное разрушение наиболее прекрасных мануфактурных и промышленных заведений… Революционеры твердо придерживаются плана дойти до
