– Камень!!! – заорал Люмбрик и с разбегу кинулся на решётку.
– А похоже, зверю нравиться этот твой странный металл, – усмехнулся Тихомир.
– И сколько, по-твоему, он эту решётку будет грызть?
– Не знаю. Давай посмотрим.
Прошло минут двадцать и от десятисантиметровой перемычки решётки ничего не осталось.
– Неплохо, – согласилась Синистра.
– Если будет грызть грамотно, нам осталось подождать часов семь восемь, – Тихомир устало уселся возле каменной стенки.
– И откуда, он, по-твоему, грамоте обучен? – шутить ей изволилось, видите ли.
– Оттуда, откуда и я, – Тихомир вздохнул, – Синистра, я тебя прошу, заткнись, пожалуйста.
– Что? – возмутилась программа, – скоро сам у меня слова выпрашивать будешь.
Интересно, всё-таки, почему так не хватает общения именно с людьми. И это при том при всём, что общение с ними Тихомир, мягко говоря, недолюбливал. Ну, есть Синистра – кладезь информации, болтливая и с темпераментом, есть Люмбрик, пусть он и знает всего-то три слова. Нет, их общение, конечно, было необходимо, но ещё больше хотелось общения человеческого. Почему? Может общение с равными? С более похожими. И Люмбрик и Синистра слишком другие. Как ни старались программисты заложить в Синистру хоть крохи человеческого – юмор, непредсказуемость, чувство жестокости и жалости, с полной уверенностью можно было сказать, что их старания закончились полным провалом. Так всё-таки, зачем человеку общение именно человеческое. Почему один он быстро сходит ума? Что ищет он в таком общении? Признание собственных достоинств? Или непризнание? По сути, и то и другое в некотором смысле одно и то же. Да нет, Синистра тоже и хвалила его и оскорбляла, да только это Тихомира как-то особо не трогало. Быть может, нужна какая-то конкуренция с себе подобным. Для чего? Для чего природе понадобилась конкуренция – для развития. Выходит человек, оказавшись в полном одиночестве на долгое время, сходит с ума лишь по прихоти природы. Ей не нужен элемент, который не развивается. Хорошо, а вариант одиночества вдвоём, о котором он всегда мечтал. Да то же самое. Достоверно известно, что, ну полетят, к примеру, на космическом корабле к далёким звёздам два человека… Да через пару лет они друг другу глотки перегрызут. Пусть и информации им о новых загадочных мирах и неисследованных планетах будет поступать выше горлышка. А почему? Наверное, информация общения между двумя человеческими индивидуумами рано или поздно всё равно заканчивается. Они становятся тупиковыми элементами эволюции. Им надо всё равно находиться в динамическом и меняющемся обществе, чтобы соотносить свои психологические характеристики с ним. Конечно, можно наблюдать за жизнью общества издалека, ну, к примеру, по телевизору, но всё равно человек будет стремиться послать туда свой импульс, что бы вызвать там СВОЮ маленькую энтропию. Да, в глубоком подземелье, имея в компании недоделанную программу и непонятного немногословного зверя, такие вещи впервые ощущаются настолько ясно. Можно даже предположить, что будет дальше. Когда чувство одиночества начнёт зашкаливать и мозг, точнее та его часть, которая отвечает за самосохранение организма, в противовес той части, которая решит, что организм для эволюции бесполезен, и жить ему не стоит, сделает человека из Синистры. Он станет с ней общаться как с человеком. Все её ошибки, которые выдавали её, как программу, этой частью мозга будут намеренно пропущены, что бы у Тихомира ни в коем случае не возникло подозрения, что это программа. В принципе, это должно подействовать, особенно, если об этом не задумываться, и довольно на долгое время. И всё равно Синистра не заменит общения с настоящим человеком. К примеру, подумал Тихомир, если б мой мобильник работал, и на том конце связи была бы Алина, это подействовало бы намного эффективнее. Да, программисты вложили много тонких человеческих черт в Синистру, ну, к примеру, обижается она. Да, все эти обиды видны насквозь, как и смены её настроения. Ну разве сравнишь это с человеческими чувствами? Ладно, чему быть, тому не миновать. Попробуем описать в будущем моё психологическое состояние. Постепенно мозг подменит Синистру-программу Синистрой-человеком. На пяток лет этого хватит. Какой пяток? Если и дальше шататься среди плазмоидных и кристаллических монстров потребность в человеческом общении возрастает на порядок. Ещё есть Люмбрик. Мозг, вероятно, тоже захочет сделать из него человека. Но с его, Люмбрика, словарным запасом, это довольно сложно. Варианта два: либо Тихомир начнёт разговаривать с Люмбриком, не обращая внимания, отвечает он или нет (может, и сам за него будет придумывать ответы) или подсознание толкнёт на его обучение. Конечно, если Тихомира и дальше будет кидать между мирами… те пол суток, когда он там находился, вполне хватало. Печально мало, но хоть что-то. И конечно не с тем, с кем хотелось бы.
Тихомир встряхнул головой, выгоняя бесполезные мысли, и взглянул в сторону решётки. А Люмбрик молодец. Вошёл во вкус. Если он и дальше будет выгрызать решётку с такой скоростью, то ждать им не более трёх часов.
Ждать им столько, однако, не пришлось, так как из глубины тоннеля послышался топот. Тихомир встал, активировал линзы и всмотрелся вдаль. В конце тоннеля виделось блестящее существо с сотнями мелких лапок, похожих на изгибающиеся швабры. Швабры усиленно тёрли стенки тоннеля. Либо чистильщик питался серебром, счищая его со стенок тоннелей, либо он явился на какой-то сигнал, пришедший от повреждённой решётки. Тихомир оглянулся. Если постараться, то через решётку можно пролезть. Он подбежал и схватил Люмбрика за хвост.
– Камень, – завизжал зверь, уцепившись четырьмя лапами за решётку.
Тихомир потянул сильнее, но Люмбрик уцепился в решётку ещё больше, схватившись за один из прутьев зубами.
– Синистра! – позвал он, надеясь получить от неё какую-нибудь помощь или совет. Но та молчала.
Ну конечно, подумал Тихомир под воздействием его недавних размышлений, вот они, попытки программистов сделать из Синистры человека. Даже в минуты опасности она обижена. В те минуты, когда она так нужна. Программа бы ответила и помогла сразу же. А вот человек мог бы ещё и подуться. Тонкий ход. И опасный. Но если его задействовали, значит, опасность смерти и остаться только наедине с собой, одинаковы.
Люмбрик по-прежнему не хотел отцепляться от решётки, более того, он пытался её грызть. Тихомир отпустил его и начал втискиваться в прогрызенное зверем отверстие. Когда он оказался на другой стороне, чистильщику до решётки оставалось не более десятка метров. Мало ли что можно от него ожидать, подумал Тихомир, и побежал вглубь тоннеля. Не успел он отдалиться от решётки на расстояние пятнадцати метров, как зверь сзади истошно заорал:
– Люмбрик!
Тихомир остановился и посмотрел назад. Неужели зверь погиб? Он уже успел привязаться к непонятному существу. Стоп. Ещё одна защитная реакция организма. Любовь к некоему маленькому безобидному (безобидному ли?) существу. Во время его размышлений зверь вынырнул откуда-то из-под ног и бросился ему на грудь.
– Люмбрик, – испуганно произнёс он и переполз Тихомиру на руку.
Тихомир погладил зверя:
– В следующий раз обязательно меня слушайся.
Вид пещер совсем не изменился. Тишина стояла мёртвая, за несколько дней пути Тихомир не встретил ни одного живого существа. Участков тоннеля с блестящими стенками не встречалось, и это обнадёживало. Видно, чистильщиков тут не было. Чуть позже, далеко впереди послышались звуки. Какой-то гам. За очередным поворотом Тихомир активировал линзы. На потолке сидело двое существ, похожих на персонажа русской народной сказки про колобка – шары для боулинга с огромными ртами, рассекающими тело наполовину. С трёх боков на одном уровне к телам крепились сорокасантиметровые ласты. Висели и, как позже убедился Тихомир, летали существа с опущенными вниз ртами. Но больше всего поразили глаза. У всех организмов, доселе встречавшихся здесь, глаза были небольшого размера, у этих же, по отношению к телу, огромные. Выходит, механизм их ночного зрения в корне отличался от механизма тех, встреченных за решёткой. А значит, возможно, и места обитания их были различны.
Тихомир прождал около часа, надеясь, что колобки покинут этот участок пещеры, но те явно обосновались здесь надолго. В отчаянии, он выставил вперёд меч, и вышел из-за стены. Колобки, увидев его, громко завизжали и, оторвавшись от потолка, улетели вглубь пещеры. Либо испугались, либо полетели звать кого-то на подмогу. Однако прошёл ещё день пути, а колобков не появлялось. Опять мертвенная тишина. Правда, стены пещер опять стали каменными, что позволило накормить зверя, который последнее
