раньше, это чувство было глубоко спрятано.
А может быть, задумался Тихомир, всё намного сложнее. Жестокость ведь тоже разной бывает. Жестокость не спрятана в сознании, зачем организму держать в бездействии столь энергетически активную эмоцию. Жестокость сложна по структуре. Легче разрезать её на кусочки и употребить. Подмешивая в другие эмоции и комбинируя их. Потом, когда сознание сталкивается с опасностью, которую перебороть можно только лишь при помощи жестокости, оно выдирает кусочки из всех необходимых мест и складывает необходимую, на данный момент, мозаику. Вот почему при этом меняются и остальные эмоции человека. Из них повыдирали составляющие их части. Они изменились. А что, может оно и есть такое, сознание. Тысячи маленьких кусочков, каждый с разными свойствами. Комбинируя их можно добиться какого угодно состояния, от доброго ангелочка до жестокого тирана.
– Что будем делать с этим человеком? – прервала его мысли Синистра, – я думаю, что его следовало бы зарубить.
– Не знаю. Сам по себе он кажется безопасным. Запуганный какой-то, зомбированный что ли. Но он всё равно рано или поздно попадёт в деревню. А там, судя по всему, нам придётся несладко. Видно эта Ярослава устроила там свои, довольно жёсткие, порядки.
– Но мы можем скрыться. Лес, как я поняла, большой, – предложила Синистра.
– Согласен, но думаю, что его нужно получше расспросить.
Тихомир подошёл к Ясеню.
– Зачем Ярослава организовала рытьё этого тоннеля?
– Никто не знает. Она не делиться своими планами с жителями деревни.
– И что, все довольны?
– Мало кто, но у неё есть перчатка. Она сожжёт любого, кто ей хоть в чём-нибудь возразит.
– А какова последняя остановка… червя?
– Около деревни.
– Зачем он таскает людей и что возит к грибу?
– Никто не знает. Там где он останавливается и выпускает людей, в земле есть глубокий колодец с непонятной жидкостью. Обычно он набирает жидкость и уходит. Теперь, правда, все поняли, что с грибом что-то случилось – червь не уходит уже слишком долго и жидкость не набирает. Ярослава очень недовольна. В прошлый раз, когда гриб, по рассказам прибывших позже, был почти уничтожен, приток людей извне прекратился, а те, что были в деревне, начали постепенно заканчиваться.
– Что значит заканчиваться!? – удивился Тихомир.
– Я же говорил, что под перчаткой рука у Ярославы слишком горячая. От неё люди гибнут довольно часто.
– Хорошо. С этим всё ясно. На поверхность вы, как я понял, не попадали. Что за деревней.
– За деревней, километров через пятьдесят, начинается Мгла. Что находиться за ней, никто не знает.
– Хорошо, ты нас поведёшь почти до деревни, а там мы тебя отпустим и пойдём дальше.
– Нас? – удивился Ясень, – с тобой что, ещё кто-то идёт? Я пока никого не видел.
– Меня и моего ручного зверя, – Тихомир показал руку.
– Люмбрик, – незамедлительно отозвался тот.
– Хорошо, – согласился Ясень, с интересом рассматривая зверя – но другого пути, кроме как через деревню, здесь нет. Да и дальше Мгла. Хотя чёрному ангелу… А что ты там ищешь?
– В Москву иду. Что ещё чёрному ангелу делать? Так ты говоришь, что пройти можно только через деревню. А что слева и справа от неё? В конце концов, что сзади нас и есть ли отсюда выход?
– Это просто огромный каменный мешок, и единственный выход, за деревней, захвачен Мглой.
– Нам ничего не остаётся делать, как следовать за ним в деревню, – зашептала в голове программа, – конечная остановка дизеля ясна, и нет там никакого вокзала. Не торчать же нам всю жизнь в этом каменном мешке, будем идти дальше, за Мглу. Может куда и придём.
Тихомир молча перерубил связывающие человека путы и задумался.
– Птицы позовут своего хозяина, нам надо спешить, – нарушил молчание Ясень.
– Птицы? А, эти индюки. Что значит, позовут хозяев? – спросил Тихомир, следуя за, уже оттолкнувшимся от ветки, Ясенем.
– Они только выискивают и обездвиживают жертв. Потом приходит хозяин и их ест. Что-то похожее на большую змею. Только очень большую и очень длинную, – на ходу ответил тот.
– А чем вы здесь питаетесь? – поинтересовался Тихомир.
– Всем. Еды здесь навалом. И растительная, так сказать, пища – фрукты. Они часто встречаются на местных деревьях. А животная… Любое животное, которое можно убить. Но мясо нужно обрабатывать на огне.
– Огонь? – возмутился Тихомир, вспоминая свою неудачную попытку потабачить, – Какой огонь может быть в невесомости?
– В деревне мы сделали механизм для спуска вниз. Белые камни там встречаются значительно реже. Есть несколько маленьких. На них и жарим. Осторожно, слева червовик, из него может вылезти червяк.
Тихомир осмотрелся. Слева, на одном из стволов, красовался большой цветок, с которым он уже имел опыт знакомства.
– Будь мы ближе к деревне, я бы его срезал. Червовик сам по себе несъедобен, но жареные червяки это что-то.
Жареные железнодорожники, подумал Тихомир, звучит интересно.
– Так бы и срезал? – спросил он, – Они ж шипами метаются. У меня остались не самые тёплые впечатления после встречи с ними.
– У них максимум, может быть пять штук этих шипов. Увернуться от них не составляет никаких проблем. А потом подходи и срезай. Если, конечно, червяк недозревший. Если почти созрел, то может вырваться и довольно серьёзно атаковать. Хотя и в этом случае я научился с ними бороться.
– Слушай, а невесомость там, вверху, пропадает? То, что её нет внизу, я уже понял, даже проверил.
– В каком вверху? – спросил Ясень.
– Ну, как я понял, вы бурите тоннель вверх? Что бы через него потом попасть на поверхность.
– Нет, мы бурим тоннель над Мглой, параллельно дороге. Той, которая уже тянется по территории Мглы.
– Ты ж говорил, что дорога заканчивается где-то здесь. Что червь вас выпускал, а потом чем-то заправлялся.
Ясень вдруг резко остановился, схватившись за одну из веток руками, и приложил лоб к ближайшему стволу. На лице его появилась тень беспокойства.
– Ты чего? – спросил Тихомир, безуспешно пытаясь схватиться за ту же самую ветку.
– Я так и знал. Хозяин птиц за нами гонится. Насколько я знаю, он редко отпускает своих жертв, особенно тех, которые смогли перебить его птиц. Придётся спускаться вниз, – Ясень оттолкнулся от ствола, но уже по направлению вниз.
– Почему вниз? И как ты определил, что он приближается, я ничего необычного не почувствовал? – Тихомир, наконец, остановился в метрах десяти от Ясеня, налетев всем телом на какой-то ствол.
– При движении он отталкивается от стволов и веток. Вибрация передается на очень далёкие расстояния, – объяснил Ясень не останавливаясь, – внизу стволов меньше, и от него можно оторваться.
Они летели несколько минут и лес начал редеть. К этому времени даже Тихомир, когда ему приходилось оттолкнуться от какой либо ветки или ствола, начал ощущать вибрацию.
– А может давай примем бой, – предложил Тихомир, – вдвоём мы, вероятно, сможем с ним справиться.
– Нет. Во-первых, около хозяина птицы. Много, несколько десятков. Для таких случаев он созывает их всех. Во-вторых, даже твой меч, как я думаю, против него будет бессилен. На самом деле он сделан будто бы из чего-то желеобразного. Руби его, не руби. Толку никакого. Те редкие счастливчики, которые после встречи с ним остались в живых, спасались от него бегством, – Ясень достал откуда-то кошку с тремя
