— А против англичан наш Махатма бился так же, как великий Арджуна.
Мало-помалу лавка приобретала вид классной комнаты. По тому, как часто вставал Сивараман, чтобы выплюнуть табак, как выходили высморкаться или понюхать табаку другие, видно было, что урок не очень захватывает учеников. Даже капитан, само олицетворение хороших манер, вдруг притворился, что заметил у двери каких-то непрошеных гостей, и потихоньку ускользнул. Трудно сказать, как долго все это продолжалось бы — ведь люди эти, в конце концов, привыкли к кухонному чаду и пончики предпочитали просвещению, — но тут, к всеобщей радости, в лавку ворвались три посетителя. Капитан выскочил вперед, отдал честь, подвел их, как полагалось, к трону и удалился. Странно было видеть поваров, удобно усевшихся на полу в час, когда в лавке должна бы идти полным ходом торговля, а на кухне полыхать огонь.
Узнав посетителей, Джаган рассыпался в изъявлениях восторга. Один из них был саит, хозяин ресторана «Дворец блаженства», сумевший за пятнадцать лет создать целую сеть ресторанов и столовых, даром что приехал из глухой провинции; у второго была закусочная при суде, а третьего, с белоснежной бородой, Джаган видел впервые.
«Должно быть, чей-то брат», — подумал Джаган.
— Ах, какой счастливый час! — повторял он, чуть не обнимая гостей.
Слушатели «Бхагавадгиты» незаметно разошлись. Сажать гостей было некуда, но, к счастью, скамеечка братца была свободна, и Джаган, извинившись, предложил ее грузному саиту. Капитан принес железный стул из соседней лавочки, где торговали содовой, а «чьему-то брату» предоставили возможность устраиваться, как ему заблагорассудится. Сам Джаган снова уселся на свой трон — в лавке он не мыслил для себя иного места.
Пока беседа шла о политике, о погоде, о ценах на продукты и всем прочем, «чей-то брат» нерешительно стоял поодаль. Поговорив обо всех этих общих материях с полчаса, перешли к делу. Саит спросил:
— Что это вы задумали? Последние…
— …четыре дня… — сказал «чей-то брат».
Саит добавил:
— Это наш друг.
Джаган улыбнулся, и, осмелев, бородатый придвинулся поближе и присел на возвышение у ног Джагана.
Саит сказал:
— Вы сильно снизили цены на ваши сласти, правда?
— Да.
— Разрешите узнать почему?
— Чтобы больше людей могло наслаждаться сластями, — отвечал Джаган с небесной улыбкой.
Эта ересь возмутила остальных.
— А что им мешает их есть за настоящую цену?
— Цена, — ответил Джаган, радуясь, что нашел такое прозрачное объяснение.
— Так денег не сделаешь, — сказал хозяин закусочной.
В ответ Джаган произнес:
— Я очень огорчен, мои высокие гости, что мне нечем угостить вас. Вот уже час, как мои подносы опустели.
— Ну, а так деньги сделать можно, — сказал саит с искоркой в глазах.
Джаган ответил на комплимент понимающим кивком — казалось, он радовался собственной ловкости.
— Но зачем же нам дело портить? — спросил саит.
— Я попрошу покупателей, которые осаждают меня, перейти в вашу лавку, если вы обеспечите им настоящий, чистейший продукт.
— Вы, кажется, хотите сказать, что мы не употребляем хороших продуктов?
— Не знаю. Я-то жарю на чистейшем масле, а мука и пряности у меня наилучшего качества.
— И все же вы утверждаете, что можете продавать пакетик за двадцать пять пайс?
Все засмеялись.
Саит продолжал:
— В 1956 году и я так поступал, но сейчас — где достать хорошие продукты за прежнюю цену?
— Если хотите, я помогу вам в этом. Как говорит господь наш Кришна в «Гите», все в наших руках. Решись — и ты найдешь то, что ищешь.
Бородатый, сидя у ног Джагана, вмешался в разговор.
— Да, «Гита» — это сокровище. Вот уж поистине сокровищница мудрости.
— Я ни минуты без нее не проживу.
— Ее можно читать всю жизнь, — согласился и сам саит.
А хозяин закусочной прибавил:
— Мы все это знаем. В «Гите» также сказано, что каждый обязан выполнять свой долг — как и насколько может. По-вашему, вы так поступаете? — спросил он Джагана с вызовом.
Джаган растерялся. Он только сказал:
— О-о!
И чтобы скрыть свое смущение, глупо улыбнулся.
Саит наклонился вперед и сурово произнес:
— Если вы так поступаете, то и другие могут так поступить. Вы об этом подумали?
Ум Джагана отказывался воспринять смысл этого утверждения полностью, однако он понимал, что должен ответить столь же решительно.
— Ну и что? — сказал он.
— Значит, вы хотите пойти этим путем? — спросил хозяин закусочной.
Джаган, недоумевая, почему этот путь кажется им таким зловещим, пробормотал что-то к делу не относящееся и вдруг закричал:
— Капитан! Сбегай в соседнюю лавку и принеси господам четыре содовых!
Гости вежливо отказались, но заметно смягчились. Саит сказал:
— Нет-нет, господин, пожалуйста, не беспокойтесь! Мы пришли говорить об очень серьезном деле. Давайте сначала покончим с ним. Я всегда говорю: «Дело прежде всего».
— Иначе ничего не свершишь. Это правило должно быть путеводной звездой для всех деловых людей, единственной их философией, — сказал хозяин закусочной, а бородатый ни к селу ни к городу процитировал отрывок из «Упанишад»[15].
— О чем это мы говорили? — спросил вдруг саит.
Джаган и все остальные промолчали. Саит, который был явно руководителем делегации, продолжал:
— Мне время дорого. В этот час я совсем не могу отойти от прилавка — и все же я здесь. Разве это не доказывает, как серьезно то дело, которое привело нас сюда?
Хозяин закусочной сказал:
— Вот уже скоро год, как я не был в этой части города. Где взять время?
— Каждый человек занят по-своему, — сказал бородатый.
— Я очень рад видеть вас всех здесь. Мы должны время от времени встречаться, вот как сейчас, и обсуждать наши трудности, — сказал Джаган. Он чувствовал, что пора и ему вставить словечко.
— Я счастлив, что вы так думаете, — сказал саит с искренним облегчением. — Нам следует научиться жить вместе и не скрывать своих чувств, а не то в этих гонках мы рискуем прийти последними.
— В единении — сила, — сказал бородатый и попытался подкрепить свой тезис эпизодом из «Панчатантры». — «Жил некогда…» — начал он.
Это было уж слишком. Его прервал саит.
— Конечно, конечно, учитель, мы все знаем эту историю и ее мораль. Так вот я и говорю, — продолжал он в уверенности, что ему принадлежит право первого слова в этом собрании. — Вот я и говорю, у нас множество трудностей. Мы все сейчас не знаем, что делать, и спрашиваем себя, стоит ли нам и
