признать своими. В некоторых случаях («проекция суперэго») причиной является непризнание самообвинения, которое вытеснено наличием скрытого оправдательного мотива, что все насильственные, недоброжелательные намерения имеют внешний источник (наиболее поразительное из заблуждений психопатов, одержимых манией преследования). Ощущение того, что за тобой подглядывают, тебя осуждают и т.п., собственно, является одной из составляющих подозрительности энеатипа VI и может быть также описано как экстернализация: механизм перехода интраперсонального явления в интерперсональные отношения. В других случаях («проекция ид») окружающим приписываются импульсы, которые личность не в состоянии признать своим, таким образом, самообвинение превращается в обвинение окружающих. В любом случае мы можем сказать, что проекция - это ментальная операция, цель которой - в самооправдании или же в избегании чувства вины, и, таким образом, является чем-то вроде выходного клапана для излишнего чувства вины. Процесс вырабатывания этого чувства вины - который я предлагаю рассматривать как краеугольный камень психологической структуры энеатипа VI - можно отнести к функциям защитного механизма и определить как «идентификацию с агрессором». Душа труса относится к той категории душ, которые более всего воплощают в себе понятия: дьявол, соперник, враг [187].
Можно сказать, что личность энеатипа VI однажды нашла способ умиротворить своих врагов, став врагом самой себе. Как будто она решила для себя, что было бы благоразумным усвоить самообвинение, так как таким образом у нее никогда не будет неприятности с авторитетом. Самообвиняющая личность обычно видит уродство там, где всего лишь естество, и порой наш фрейдовский ид настолько наполнен враждебными и деструктивными устремлениями, насколько страх является частью общего невроза. Такое созидание ужаса в своем воображении в тех случаях, когда это всего-навсего спонтанная ситуация, не только подчеркивает подавление чувств, но также, косвенно, через подавление чувств, создавшуюся ситуацию, при которой человек не осознает себя, что, в свою очередь, делает индивида уязвимым к самопоношению, способным к обливанию себя грязью.
Хотя внутри каждого из типов характера между подтипами возможны некоторые структуральные различия, ни один из типов так не поражает ими, как энеатип VI, субтипы которого воплощают три шелдоновских компонента. В то время как контрфобическая (сексуальная) сильная и неуживчивая ипостась энеатипа VI является мезоморфной, избегающая фо- бическая (самосохраняющаяся) представляет собой смягченный во всех отношениях эндоморфический вариант, ориентированный на выполнение долга, и фантастический; например, Дон-Кихот относится к эктоморфическим типам. По-видимому, каким бы универсальным ни было восприятие тревоги в раннем возрасте, именно структуральный фактор определяет, реагирует ли индивид на беспокойство желанием быть больше и вызвать страх у окружающих (у более агрессивных, соматотонических личностей), стремлением образовывать двусторонние защитные альянсы (у висцеротоников) или же стремлением решить жизненные проблемы с помощью разума, идеологии или других авторитетных установок.
Помимо вполне осознанной нехватки нежных чувств, в основе характера энеатипа VI также лежит страх наказания, особенно эмоционального выговора. Наиболее поразительным аспектом характера являются проблемы, возникающие при восприятии авторитета, особенно отца, который обычно является родителем, наделенным авторитетом. В своем отношении к авторитету подтипы также демонстрируют разное поведение: избегающая личность становится наиболее податливой, а контрфобическая - наиболее соревнующейся и непослушной.
Кроме страха перед отказом или наказанием со стороны авторитарного, наделенного авторитетом родителя (обычно относящегося к энеатипу VI или энеатипу I), в детстве трусливой личности также присутствует возможность перенять страх через интернализацию взглядов матери, чрезмерно стремящейся оградить его от опасностей внешнего мира. Беспрестанно бомбардируемый заявлениями типа: «Будь осторожен, а то упадешь!», «Никогда не говори с незнакомыми людьми!», «Будь осторожна с мужчинами, никогда не доверяй им!», ребенок приучается не доверять своим собственным силам, а также и окружающему миру. В некоторых, случаях мы находим в повседневной жизни примеры уничижения, в результате которого ребенок учится сомневаться в собственных ощущениях, как, например, в рассказе пациента, изложенном ниже:
«Но самое сильное воспоминание первых семи лет моей жизни - это как он приходит домой, они дерутся, а я боюсь, что они убьют друг друга. Однажды вечером, когда мне было четыре года, это, должно быть, был самый плохой год, когда он сильнее всего пил, и они постоянно дрались друг с другом. От своих сестер и братьев я уже слышал о таких случаях. Но в ту конкретную ночь… Ну… у моих братьев была своя комната, у сестер тоже была комната, а у меня была маленькая кроватка в спальне родителей, так как нигде больше в доме места не было. Я был самым младшим, и меня первого отправляли спать: в какое бы время мой отец ни приходил домой - обычно, я думаю, когда бары закрывались, - сразу начинались стычки с матерью. Я знал, что, если уж меня положили спать, я не должен был вставать ни в коем случае. Но в ту ночь скандал был действительно невыносимым. Я думал, что страх парализует меня, но тогда я почувствовал какой-то неожиданный прилив адреналина, пулей вылетел из кровати и сбежал вниз по лестнице. И… я сначала подумал, что мои опасения сбылись, потому что моя мать лежала, распластавшись на полу, отец сидел на стуле рядом. Я подошел к ней, пытался привести ее в чувство, но не смог. Я посмотрел на отца и сказал: „Она умерла, ты убил ее!' Отец был в пьяном ступоре и ответил мне только: „Нет, она притворяется, все нормально, отправляйся спать!' Помню, я хотел остаться там, но настолько боялся его, что все- таки пошел спать. Помню, я плакал, пока не заснул, но на следующее утро я услышал, как мать зовет сестру и брата завтракать перед школой. Я встал очень осторожно, чтобы не разбудить отца, который, как обычно, отсыпался: по утрам мне приходилось вести себя очень тихо. Но когда я сошел вниз, никто и словом не обмолвился о вчерашнем. И такое было вполне в порядке вещей. Кроме страха, я еще чувствовал сомнение. Происходило ли это все на самом деле или только в моем воображении?»
Иногда причиной формирования тревоги в характере ребенка становится несоответствие в родительском поведении, например, не зная, за что его в следующий раз накажут, ребенок начинает сомневаться в окружающем мире прежде, чем в самом себе. Так как большинство личностей энеатипа VI росли в атмосфере, в которой доминировала сильная личность, большинство из них подвергалось сомнению и недоверию со стороны своих родителей и поэтому, я думаю, что недоверие к самому себе - результат интернализации.
Другим распространенным примером возникновения тревоги в характере индивида является ситуация, при которой его заставляют почувствовать свою вину: «Посмотри, сколько твой отец работает, ты не должен причинять ему еще больших неприятностей». В таких случаях сильным средством обвинения может быть религия, а сексуальная сфера чаще всего становится мишенью. Другой способ причинить боль своим родителям осуществляется по типу: «Они дали мне почувствовать, каким неблагодарным я был по отношению к ним, в то время как они меня так любят и столько для меня делают».
Такие требования проявления чувства вины весьма характерны для матери энеатипа VI, которая, как правило, постоянно жалуется и занимается постоянным самобичеванием.
Такие матери - довольно частое явление в семьях энеатипа VI: «Моя мать была очень своенравной, очень часто занималась угрозами и шантажом (4), она постоянно грызла моего отца (6). Она постоянно говорила во множественном числе и всегда держалась на первом плане. С ее стороны я всегда ощущал абсолютное неуважение к моим интересам и склонностям. И это меня очень огорчало. Мой отец имел обыкновение говорить, что женщины способны высасывать у человека все силы».
Часто, хотя и не обязательно, в таких семьях отсутствует нормальное общение между родителями: «Дома все разговоры сводились к жалобам», «Дома родители постоянно дрались», «Мои родители много спорили, они всегда старались быть правы». Таким образом, нам не составит труда проследить, как подобные конфликты отражаются впоследствии в виде сильной амбивалентности личностей энеатипа VI, при этом амбивалентность проявляется не только по отношению к своим импульсам, она также связана с двойственным восприятием каждого из родителей, который оценивается не только по отдельности, но и глазами другого родителя.
