Письмо самому себе: Стихотворения и новеллы

И горестно, в смятении великом,
Мольбы с заламываньем рук
Возносят Каменному Лику.

Но имя лику – Рок. И он горой
Вздымается над мерным плачем тристе.
И непокорен лишь герой,
Нагой и в мускулах бугристых.

Он пальцами впивается в гранит,
Ломает ногти, напрягает спину:
Повержен идол, и гудит
Внизу падения лавина.

По лаврам розами горит венок:
Он в лоб герою тернии вонзает.
И это снова – новый рок.
Но этого герой не знает.

МАШИНА ВРЕМЕНИ

Арсению Ивановскому

В сине-черном сначала – ни зги.
A потом колыхнется прилив,
И прибоя белесый изгиб,
И течений подводных извив.

И оттуда большой и крылатый
Негодует на путы и рвет
Их с себя, но расплата –
Это камень на грудь, это – гнет.

И гнетут облака точно плиты,
Слой за слоем ложатся и душат,
И с волнами свинцовыми слиты
Небеса и чуть видная суша.

Нов потемках свобода – как молния,
И – разгневанным громом в ответ.
А глаза вдохновенья исполнены.
Оттого что страдания – нет.

Это – крылья огромные скованы…
Это – рвутся они из-под бремени…
Я крутил конденсаторы времени
И случайно попал на Бетховена.

* * *

Тонкие ветки, серебряный иней.
Свет неземной, заколдованный, синий.
Жемчуг, сапфиры и бледный опал
Светят в парче снеговых покрывал.

Полной луной зачарованы ивы.
Видно далеко-далеко с обрыва
Черные тени на синем снегу,
Празелень льда на речном берегу.

Добела кем-то в выси накаленная,
Выше и выше, в пространства бездонные,
В сизую глубь уплывает луна.
Слышно, как светом поет тишина.

ШЕСТВИЕ ГРОЗЫ

Рот земли пересох,
Стал рассыпчатым мох,
И стеклянное марево зноя
Нависало завесой сквозною.

Над овсом молодым
Засинело, как дым.
Поседело у солнца косматого,
Побледнела жара виновато.

И раскрыла глаза
Голубая гроза:
Как взмахнет, как блеснет, да как ахнет,
Как их тучи каленым запахнет!