Он не виден. Он как паутина.Точно тень, в закоулках таится.Он двойник. Он тебя не покинет,Он подходит к самой границе.Ты не знаешь – когда, но когда-тоВдруг блеснут зрачки пред тобою,И тебя на прощанье, крылатый,Он коснется холодной губою.ПРИВИДЕНИЕНастойчивый ветер обшаривалВесь вечер извилины труб,И с ветром, сипя, разговаривалСугроба горбатого труп.Я знал, что готовятся ужасы,Но некуда было уйти.Я слышал, как пухнет и тужится,Как близится что-то в пути.А ночью кладбищенским выходцемВ окошко царапался снег.А ночью с глазами на выкатеЗа тьмою следил человек.И утро еще не маячилось,И брезжить ему было лень,Как в дальнем углу обозначиласьКостлявая белая тень.ОНИЭти возятся ночью и стелются,Греются на свете фонаря,Прилипают на миг к постели,Шелестом со спящим говоря.И льются из комнаты в комнату,Но любят там, где не спят.Собираются целые сонмы там,В одеяниях серых до пят.Они – из потемок варево,Но это – не наша еда:Увидишь – и не заговаривай, –А не то тебе скажут – когда…ВЕТЕРЭто – как будто костлявые пальцы:Ветер по крыше ветвями скребет.Это – как будто подкрышные мальцыВозятся, бегают взад и вперед.Всё — как обычно: и садик, и дом…Только, как взломщик, вползает тревога.Только, как ветер, метет чередомТемной судьбою в душе у порога.Этот порог – между «было» и «будет»…Это – под крышкой моей черепнойВозится житель проворный ночной…Это – царапает ветер и будит.ДРАКОНОГРАММЫОТВЕТСтепану Стаскевичу…И бросьте во тьму внешнюю…Матф. 22, 13Ну вот, луна – сухая россыпь,И оспины от падавших камней;Рубцы калош – тугая поступьЛюдей, свой след оставивших на ней.
