Письмо самому себе: Стихотворения и новеллы

В глухую ночь из зыбей водных
Всползает медленно и он,
Членистоногий и холодный,
И ядовитый Скорпион.

Светясь едва, глубоководно,
Клешней вонзаясь в небосклон,
Несродным двум стихиям сродный,
Он – двух враждебных сил закон.

Он порожденье вод глубинных,
И яд его — как яд змеиный.
Но вот на влажной тьме небес

В паучьих лапах и суставах
Огнем несытым и кровавым
В нем светит уголь – Антарес.

6. СТРЕЛЕЦ

Когда злонравный Сагиттарий
Тугую тянет тетиву,
То для него Новембрий хмарью
Свинцовой кроет синеву,

Чтоб мог неведомо и тайно
Вершить планетные круги,
Дабы не зрелись и случайно
Его тлетворные шаги.

В такие дни скорей понятен
Закон земных враждебных пут.
В такие ночи резче внятен
Неотвратимый счет минут.

Тогда в просветах неба черных
Мерцает Северный Венец,
И громче слышен голос норны,
Предвозвещающий конец.

И смутно видны очертанья
Средь поздних звезд подъятых рук:
Стрелец восходит тусклой ранью
И молча напрягает лук.

Она не оставляет знака
И точно луч звезды легка, –
Когда слетает с Зодиака, –
Стрела Небесного Стрелка.

ПАМЯТЬ

БАЛТИКА

Ноне Белавиной

Нашу память тревожат руны,
И обрывки песен нас манят.
Вспоминаются волны и дюны,
И суровые лица в тумане:

Мореходы – гребцы и юнги,
Бородатые конунги, скальды…
– Мы – балтийские нибелунги,
Вальдемары, Олеги, Рагнвальды.

Нибелунги – люди туманов
И упорной, тяжелой думы,
И на оклики черные вранов
Отвечает нам бор угрюмо.

И пускай нам старые норны
Предвещают беду и горе –
Мы, как наши думы, упорны,
Всё равно, мы пускаемся в море.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Всё это было, конечно, во сне:
Ветер, мороз и луна на сосне.