мгновение, чтобы оглядеться и привыкнуть. Лучи заходящего солнца отражались от его темени, затылка и лба, бросая в лицо Тихона ослепительные блики.
Живописи не было. Были маски. Вице-президент «Региона», как и президент, имел слабость к заграничным поездкам и привозил оттуда лики местного населения. Это тоже была своего рода Доска почета — почета человека, побывавшего в разных местах планеты и этим, кажется, весьма гордящегося. Деревянные, глиняные, лыковые маски туарегов, сиу, рожи майя — в таком кабинете Тихон вряд ли смог бы работать спокойно — смотрели во все стороны, и каждая из них выражала голод и неудовлетворенные сексуальные потребности…
— Я составил список лиц, с которыми Вика контактировала последнюю неделю, — сообщил Потылицын, рассадив гостей в кресла и крикнув в приоткрытую дверь: «Майя, кофе!» — Он короткий, всего пять фамилий. Эту неделю Вика занималась оформлением документов для перечисления средств.
— Что это такое? — осведомился Берг.
— Это сроковые перечисления в банки для погашения кредитов, пополнение резервного фонда компании за счет образовавшейся сверхприбыли, распределение средств для выплат по договорам с партнерами. Колоссальный труд, — Потылицын покачал головой и поблагодарил секретаршу за быстро приготовленный эспрессо, — спасибо, колоссальный. В силу того, что такая работа требует нахождения в кабинете и полной отрешенности от других проблем, за всю неделю Вика работала напрямую только с двумя людьми. Я веду речь о тех людях, которые работают в компании. Отвечать за контакты Вики вне стен этого офиса, — Потылицын покосился на Тихона, — я не могу. Один из этих людей — я. Другой — главный бухгалтер, Рональд Константинович Щазов. Правда, его сегодня весь день не было на работе, он прихворнул, но, как только он узнал о неприятностях, тотчас приехал. Сейчас он у себя.
«А потому сваливайте отсюда к бениной матери и не вяжите меня с этим неприятным делом», — последняя фраза не прозвучала, однако предполагалась настолько явственно, что Тихон растерянно покосился на Берга. Тот, кажется, ничего не расслышал — он пил кофе и думал только о кофе.
— Щазов… — хрипло выдавил Тихон, обращаясь к вице-президенту, который имел вид только что исполнившего долг человека. — Вы же знаете, что наш разговор с ним…
— Да, проблема, — согласился Потылицын. — А что делать прикажете?
— А в чем д-дело? — разглядывая на дне чашки муть, спросил Берг, который не был в курсе этой проблемы.
Тихон сыграл желваками и покусал губу.
— Понимаете, — начал Потылицын, — Рональд Константинович… он… как бы вам сказать… он замечательный бухгалтер. Вика, наша Вика, которая в уме считает быстрее, чем ее подчиненные на калькуляторе, — Вика ребенок по сравнению с Щазовым. Он гений бухгалтерии. Но у него, понимаете, есть одна беда…
В приемной раздался звонок, и Тихон поморщился. Ему не хотелось, чтобы кто-то мешал Потылицыну объяснить Бергу проблему Щазова. В противном случае объяснять придется ему, а Куртееву не хотелось.
Майя с кем-то перекинулась словами, но это не были слова прощания, и затихла.
— Щазов у нас… — начал Потылицын, и в этот момент у него запиликала в кармане трубка. — Минуточку, господа… — Вынув телефон, он включил его и прижал к уху: — Да, Маркелов, слушаю. Да, я искал тебя. Сейчас Майя принесет тебе бумагу, я написал все, что нужно сделать. Это очень простое задание, Маркелов. До смешного простое. Завтра к вечеру доложишь об исполнении.
Потылицын спрятал трубку в карман, под внимательным взглядом Берга посмотрел на гостей глазами только что проснувшегося человека и вспомнил:
— Да, Щазов. В общем, что объяснять. Переговорите с ним, а потом я жду вас в любое удобное для вас время. Я подумал, что лучше вам начать с нижнего звена служащих, а уже после заканчивать выводами в кабинете руководителей.
— Мы так и сделаем, — согласился Берг, вставая. Но на выходе он вдруг укоротил шаг и спросил мимоходом, как бы невзначай: — Скажите, а вы уверены в том, что Вика вам сегодня не звонила? Знаете, я профессор, но даже при моей-то организованности нет-нет да и позабуду о мелочах.
— Игорь Оттович, — с ударением на каждом слове произнес Потылицын, — Вика не из тех людей, об общении с которыми забываешь. Тихон может подтвердить. Он же вас и проводит до кабинета директора финансового департамента. Ты же знаешь, Тихон, где…
— Знаю, — бросил Куртеев, посмотрев на туфли Потылицына. Глядя в них, можно было бриться, используя их вместо зеркала. Он подавил бешенство. Кажется, в этой компании никто не может смириться с тем, что у Вики вдруг случилось помешательство и она определила для себя, что Куртеев — лучший. Удивительное дело, у этих лузеров — Лукашова и Потылицына жены есть, у Потылицына — и дети тоже, однако стоит только завести при них речь о красивой женщине, как они тут же начинают нервничать и переживать, что женщина выбрала не их.
Они вышли в приемную, пропустили к Потылицыну девочку, направляющуюся к вице-президенту с пачкой бумаг, и Тихон направился к выходу в коридор. Он бы так и вышел, если бы не услышал голос Берга:
— Майя, за суетой совсем забыл спросить. У вас в компании работает человек по фамилии Маркелов? Он мой давний знакомый, давал телефон, а я его потерял. Старость, знаете…
— Маркелов? — Майя-секретарша похлопала длинными тяжелыми ресницами, и Тихону на мгновение показалось, что Берг разговаривает с коровой. — Да, конечно. Речь о менеджере отдела маркетинга?
— По-моему, он так и говорил — отдел маркетинга.
— Да, работает. Он только что звонил. Мне сказать ему, что вы его ищете?
— О нет, не стоит, — и старик изобразил на лице хитрое выражение. — П-пусть это будет сюрпризом. Майечка, ваше лицо мне знакомо. Вы где учились?
— Культпросветучилище в Обнинске… А вы разве там преподавали?
— Был наездом. Всего хорошего.
Майя пожала плечами и принялась что-то читать.
— Вот уж не подумал бы, что среди ваших знакомых есть такие люди, как Маркелов.
— Ну, среди знакомых мне людей есть много кто. Вы, н-например. Покурим?
Выйдя на лестницу, Тихон довел Берга до комнаты с мощной вытяжкой. Дымом в ней не пахло, окурки регулярно убирались, пепел стирался с пола, так что если что и говорило о том, что это комната для курения, то только надпись на ее двери: «Комната для курения».
— Вы спешите, Куртеев, — заметил Берг, вынимая сигареты. — Поверьте, Вика мне куда дороже, но я прошу вас никуда не спешить. Будьте логиком. Если случилось что-то… — Берг побледнел, — то нам ей уже ничем не помочь. Если же она жива, то в ближайшее время с ней все равно ничего не произойдет.
— Вы избегаете слова «убийство». Это нечестно. Давайте будем говорить так, как есть. Вику могут убить, если уже не убили. Не нужно играть синонимами — говорю я вам. При этом мне Вика не менее дорога — заметьте, я не спорю с вами о Вике, не говорю, что я для нее единственный в мире близкий человек. Каждому из нас она дорога по-своему. При этом мне действительно хочется курить, и это как раз тот случай, когда мне что-то наиболее важно, чем вам, однако мне почему-то не приходит в голову перекурить во время гона.
— Вот я и прошу вас прекратить гнать, Куртеев. — Изо рта профессора вырвалась струя дыма и прошла мимо Тихона. — Правильные мысли за суетой не появляются. Что вы можете сказать как конфликтолог о Потылицыне?
Тихон щелкнул зажигалкой и решительно сунул ее в карман.
— Грамотно обходящий все острые углы в компании чувак. Знает толк в строительстве, поскольку бывший директор СМУ. На нем лежит ответственность по распределению квартальных премий, и ни разу не было замечено, чтобы он кого-то наградил незаслуженно. Однако не случалось ни разу и того, чтобы он обошел вниманием отличившегося.
— А как вам телефонный разговор с неким Маркеловым?
— Неким? Я думал, он один из ваших хороших знакомых. Костя Маркелов вор, двухвостка и лишенный чувства человеческого достоинства фрик. Лично я его не перевариваю.
— Мне плевать, кто такой Маркелов. Я его знать не знаю. Я тебя спрашиваю о Потылицыне, то есть о