тех его качествах, которые он выдал в разговоре с Маркеловым. Ты как конфликтолог сделал какие-то выводы?
Тихон прицелился и выстрелил окурком в урну. Не попал.
— Это нам как-то поможет?
— Ну, во всяком случае, поможет сориентироваться. Позволит разделить все слова Лукашова и Потылицына на две части: правду и ложь.
— А вы уже разделили?
— Безусловно.
— Хотелось бы послушать.
— За что тебе платят три тысячи, Куртеев?.. Ну, давай по порядку. Выясняющий нюансы корпоративных отношений в компании человек должен был сразу выделить две вещи: разговор Потылицына с Маркеловым и разговор Лукашова с секретаршей. Эти два момента позволят тебе получить представление о тех, с кем ты только что общался. Во-первых, Потылицын. В телефонном разговоре он произнес фразу:
— Я не понял, зачем вы спрашивали у Майи о Маркелове, которого не знаете, — зловеще напомнил Куртеев.
— Затем, что я оказался внимательнее вас. Я спросил Лукашова, совершенно ли он уверен в том, что Вика не звонила. При такой организации связи между президентом и подчиненными Лукашов сию минуту должен был развернуться к Майе и спросить: «Звонила или нет?» Но вместо этого он надулся и стал думать. Когда же я его спросил, как часто она ему звонит вообще, он тотчас справился об этом у Майи. И та, не задумываясь, прокаркала:
— И что из этого следует?
— Из этого следует, студент, что спрашивать, звонила ли Вика Лукашову перед тем, как исчезнуть, нужно не у Лукашова, а у Майи. И не в присутствии Лукашова.
Заметив, как Тихон напрягся, Берг дернул щекой.
— И не сейчас. Сейчас закончим длинный и, как мне кажется, бессмысленный путь, предложенный руководством «Регион-билдинг». Не пройти его мы не можем, поскольку речь о дорогом… мне человеке. Использовать нужно каждый шанс. Так что за проблема у Щазова?
— Сейчас узнаете…
Глава 8
Щазов оказался сухим, больного вида стариканом с больными глазами, губами и лицом цвета подпорченного мяса. Настроение у него было ни к черту. Увидев гостей, о которых был предупрежден, он их возненавидел сразу. Так показалось Бергу.
— Вы оху… вы оху…
— Что? — пробормотал профессор, обратившись за помощью к Куртееву. Тот сделал успокаивающий жест рукой.
— Вы охульно заявляете, что я знаю, где Вика Вит-витальевна е… е… ездит. В последний раз она у меня со… со…
Берг посмотрел, Куртеев успокоил.
— Со-огласия спрашивала, и так было всегда. Я вчера зае… зае… заехал в офис на полчаса. Я манда… манда… мандарины забыл и вернулся.
— Что он говорит? — спросил Берг у Куртеева.
— Я на ху… на ху… Я с педе… педи… и раз уж вы пришли, садитесь.
Берг сверкнул очками и побледнел.
— С точки зрения лингвистики, уважаемый финдиректор, когда один опускает другого при помощи собственного полового члена — педераст как раз-то тот, кто опускает, потому что, если уж он использовал свой собственный член, который явно не на помойке нашел, значит, имел к тому желание. А это как раз и есть главный признак п-педерастии.
— А я бы вам отсо… отсо…
— Он что, издевается? — опешил профессор.
— А я бы вам отсоветовал д-дразниться.
— А я и не д-дразнюсь. У вас что, проблемы с самоидентификацией? — пробормотал Берг, отчаянно моргая.
— Нет, бл… бл… блестящий мой, у меня проблемы с анартрией. Еще с педиатрии. И говорю, что на ху… худший случай писать на бумаге могу.
Берг поиграл желваками.
— И он нам предложит свою версию того, что могло случиться?
Поскольку на этот раз вопрос был адресован Куртееву, тот грустно посмотрел на Щазова и сказал:
— Вы можете провести нас к рабочему месту Вики?
— Только ничего не говорите, — предупредил Берг.
Стол как стол. Обычный офисный стол, бумаги на котором лежали ровными стопками — и это при рассеянности-то девушки! — канцелярские приборы содержались в идеальном порядке, экран монитора чист, то есть — протерт. Но вот кружка с высохшим пакетиком чая стояла на полу под столом, а ложка лежала в верхнем ящике стола вместе с двумя упаковками «Чокопая». То есть что не относилось к работе, порядком не наделялось. Да, это был стол Вики Золкиной, вне всяких сомнений.
Тихон сел в ее кресло, отъехал от стола, подъехал. Берг находился в той же сомнабулической