— Не советую. Это пошло бы вразрез с правилами. А вы знаете, что бывает с теми, кто нарушает правила.
Долго длилась пауза. Наконец Гибсон подняла голову:
— Что я должна делать?
— Анне Брызгаловой надо внушить, что в перспективе у нее суд и тюрьма. Что даже если случится чудо и она вернется домой, то и там ее не ждет ничего хорошего… Кстати, во все это она начинает верить. Пусть укрепится во мнении, что единственный для нее выход — бегство за океан с доктором Лавровым… Но вижу, вас что-то смущает?
— У нее есть супруг.
— Считайте, что супруг не существует. Ну что уставились на меня? С ним все решено. Советую для начала подбросить Лаврову мысль, чтобы он лечил женщину в своем доме. Я сделаю так, чтобы это не вызвало возражений. Разумеется, приму меры безопасности: дом будет взят под наблюдение…
— А это? — Гибсон показала на телефон.
— Она никуда не позвонит. — Мерфи взглядом проследил проводку телефонного кабеля по стене комнаты, отворил дверь и вышел в холл. — Дайте-ка нож, — послышался оттуда его голос.
Гибсон принесла нож. Получив его, Мерфи под портьерой, в самом укромном месте холла, перерезал жилу телефонного кабеля, зачистил концы и вновь их соединил.
Он обернулся к Джоан:
— Поняли, в чем дело? Если надо, чтобы телефон “испортился”, разъединяете в этом месте проводку… Учтите, в доме все остальные телефоны будут отключены.
Мерфи взял шляпу, собираясь уходить, но зазвонил телефон. Гибсон сняла трубку и услышала взволнованный голос консьержки:
— Миссис, включите скорее радио! Это снова о тех русских ученых. Ужасное известие, миссис!
Мерфи был возле радиоприемника и тотчас нажал клавишу. В комнате зазвучал голос репортера, рассказывавшего об автомобильной катастрофе. Человек, сидевший за рулем, погиб.
— “Что касается машины, то она смята, сплющена, раздавлена. И это новенький “ягуар”, только-только покинувший магазин!.. Итак, погиб перспективный ученый и отважный борец за свободу доктор Петр Брызгалов.
Ценой огромных усилий он смог вырваться из лап большевизма, но, увы, не успел в полной мере вкусить сладость свободы. Полиция считает, что причина гибели доктора Брызгалова — несчастный случай: в баке автомобиля взорвался бензин…”
— Бедняга! — вздохнув, Мерфи выключил радиоприемник, сунул в рот сигарету.
— Мне тоже жаль этого человека.
— Я имел в виду автомобиль. А человек был порядочной скотиной. Сутенер торгует подружкой зачастую с ее согласия — обоим надо как-то сводить концы с концами. Этот же имел все, своим благополучием целиком был обязан жене. Тем не менее предал и продал ее…
— Что же дальше?
— Дальше то, что Анна Брызгалова стала вдовой, — Мерфи ухмыльнулся и зажег сигарету. — Теперь мы просто обязаны позаботиться о ее будущем. Как я полагаю, кроме нас, больше некому…
СЕДЬМАЯ ГЛАВА
Лавров вернулся с похорон Брызгалова, поставил под вешалку зонт. Вошла Джоан, помогла снять плащ, принесла кофейник, наполнила чашки.
— Выпей, Алекс… Он был сильно обезображен?
— Порядком. Но здесь действуют правила: покойника раскрашивают, как восковую куклу… Ему даже губы подвели кармином!
— Кто присутствовал на похоронах?
— Мне сказали: представитель советского посольства, чиновник иммиграционного управления… Поразительно! Представляешь, я видел этого человека за час-полтора до катастрофы!
— Кого? Брызгалова?
Лавров кивнул. Выпив кофе, попросил еще.
— Только что звонили, — сказала Джоан, вновь наполняя чашку. — Женщину доставят уже сегодня… Ого, скоро четыре часа, я должна идти по делам.
— Но ведь ее привезут. Как же я буду один?
— Ты дашь мне адрес, заеду за этой несчастной. Конечно, если не возражаешь. Тебя что-то беспокоит?
— Понимаешь, не могу отделаться от мысли, что здесь нечисто. Суди сама. С “благотворителем”, приходившим ко мне за деньгами, едем к больной. Подъехали к дому, спутник говорит: “Вот ее супруг”. Гляжу и глазам не верю: у тротуара стоит новенький автомобиль, и Брызгалов проверяет уровень масла в моторе. Ни тени озабоченности или тревоги по поводу того, что тяжело заболела жена. Нас знакомят. Спрашиваю о состоянии Анны Брызгаловой. И вот такой ответ: “Пустяки, это случалось и раньше. Как-то ей показалось, что ее преследуют, неделю не выходила из дому”.
— А теперь вбила себе в голову, что обвиняется в воровстве и провозе фальшивых денег?
— И еще как вбила!
Возникла пауза. Гибсон зажгла сигарету, сделала несколько глубоких затяжек.
— Может, она вовсе не бредит, Алекс?
— Что ты! Брызгалов приводил убедительные подробности. Даже бумагу показал — в Москве ее обследовали психиатры. Диагноз — шизофрения.
— Бумажку можно подделать. Советы не стали бы посылать сюда сумасшедшую.
— Видишь ли, шизофрения весьма распространенная болезнь. Ею страдало немало людей, причем во все времена.
— Но в газетах пишут, что она крупный ученый.
— История знает примеры, когда люди были одержимы этим недугом, однако обогащали мир великими открытиями. У многих шизофреников сознание смещается в чем-то одном, да и то лишь периодами. В остальном это нормальные люди.
Двое мужчин вошли в кафе.
— Ну вот, отсюда все будет хорошо видно, — сказал Медик, кивнув на столик возле большого окна на улицу.
Его спутником был Лотар Лашке — прилетел только сегодня утром, с опозданием, и Медик порядком понервничал, ожидая Лашке в аэропорту. Он был лишь исполнителем воли организации, ее глазами в этой стране. Решения принимали другие — те, что немедленно прислали сюда Лашке, как только Медик сообщил об Анне Брызгаловой и ее супруге.
О тех, кто стоял во главе организации, Медик не знал ничего. Может, о них был информирован Лотар Лашке… С той минуты, когда он прошел таможенные формальности, встретился в автомобиле с Медиком и выслушал сообщение о развитии событий, надолго замолчал. Раздумывал, сидя рядом с Медиком, который вел автомобиль. У них не оставалось времени, чтобы заехать в отель, где для Лашке была снята комната, — прямо из аэропорта машина проследовала к дому на противоположный конец города, откуда должны были увозить Анну Брызгалову.
И вот занят удобный для наблюдения пост: кафе расположено против двухэтажного особняка в палисаднике, фасад которого полузакрыт разросшимися деревьями. Дорожка от улицы к дому устлана опавшей листвой. Возле крыльца пусто — ни одного автомобиля. Окна закрыты ставнями. Словом, дом как нежилой.
Все это тотчас отметил Лашке.
Медик понял спутника:
— Второй вход в дом с противоположной стороны. Обычно пользуются им. А вывозить будут отсюда.
Принесли завтрак — крепкий чай, масло, варенье, яичницу с ветчиной. Лашке набросился на еду — в самолете плохо кормили.
Медик сказал:
— Есть агент, который хорошо знает обо всем, что творится в этом особняке. Вызвать?
