каракулевыми саками, сегодня около девяти с половиной часов утра, в двенадцати минутах лёта до Нью- Йоркского аэродрома и статуи Свободы, в результате пробоины в бензопроводе мотора стал жертвой ужасного пожара. Все находившиеся в самолёте, включая лётчика, погибли. Управление пропаганды, к сожалению, пока не имеет сведений об именах уважаемых иранских пассажиров, но, так как все они были членами известных фамилий столицы, выражает своё глубокое соболезнование родственникам погибших по поводу этого печального события от своего имени, а также от имени правительства и народа Ирана».
Можно себе представить, какое впечатление произвело это сообщение на участников весёлого банкета. Махин Фаразджуй, сидевшая рядом с господином Мохаммедом Балароу и премьер-министром Ирана, вскрикнув, без чувств упала на пол. Да смилостивится господь над господином Манучехром Атбаром, который, моментально схватив графин с холодной водой и смочив салфетку, положил её на грудь несчастной. А муж Махин, плача, непрерывно твердил: «Господь бог ещё сильнее наказывает людей непослушных. Когда я ездил в Ирак, мелайерский дервиш мне говорил, что депутатство не моё дело. Я не послушался его, и вот теперь случилось несчастье».
В это время в другом углу комнаты в центре внимания были Мехри Борунпарвар и её супруг. Какие-то странные, комические звуки издавал господин Манучехр Доулатдуст. Если бы кто-нибудь мог заглянуть сейчас в его душу, он увидел бы, что бедный Манучехр считает это печальное событие наилучшим способом избавиться от бесконечных фокусов своей дорогой Нахид-джан. Но всё-таки, для приличия, он время от времени подавленным голосом повторял одну и ту же фразу: «О, мои дорогие жена и дети погибли, так и не достигнув этого рая».
Господин доктор Месвак-заде на следующий день поместил в своей газете большой и слезливый некролог. Одна философская фраза из этого некролога долгое время была на устах у людей: «Самая большая трагедия заключается в том, что группа лучших юношей нашей дорогой страны, происходивших из самых благороднейших фамилий, блиставших своей культурой, экономической и политической деятельностью, погибла в разъярённых волнах океана на полпути в рай, отдала свои души всевышнему и беспощадная смерть не дала им возможности достичь берега Нового света, куда они так страстно мечтали попасть, Нового света, который издали манил их своим гостеприимством. Бедным юношам не удалось увидеть его».
В течение сорока пяти дней траурными объявлениями о панихидах на седьмой и сороковой день и соболезнованиями были заполнены первые, вторые и последние страницы. Только одна паршивенькая тегеранская газетёнка заработала на этом деле восемьдесят тысяч риалов.
Тегеран
4 января 1951 года — 4 января 1953 года.
Примечания
1
Здесь автор иронически подчёркивает значение имени Хушанг — «разумный». — Все примечания принадлежат переводчикам.
2
Сарджун-заде — буквально означает «рождённый у арыка» (здесь — «подкидыш»).
3
Верамин расположен недалеко от Тегерана.
4
Насер-эд-Дин — иранский шах Каджарской династии (1848–1896).
5
Зурхане — закрытое помещение для спортивных соревнований.
6
Машалла — восклицание, имеющее ряд значений: «Вот так так!», «Молодец!», «О!».
7
Здесь идёт речь о Фархангестане — академии языка и литературы; основной задачей её было составление неологизмов, которые административно внедрялись в обиход.
8
Ахунд — духовное лицо.
9
Накир и Мункер — по мусульманской религии ангелы, исповедующие покойников.
10
Ширкет — акционерное общество.
