Раздавшийся через секунду женский смех был подхвачен мальчиками и тут же перешел в ржание.
– Я больше не буду, – сказала Сара, вставая и пересаживаясь на последнее кресло, разделяющее компании. Она медленно подняла руки, чтобы убрать волосы (прямые и светлые) в хвост. Ее свитер подскочил вверх, и мальчики уставились туда, куда и было им положено.
– Кстати, – язвительно заметил другой одноклассник Мэтта, Си, подавшись вперед. – Он точно пользуется «Хед энд шолдерс», чтобы лучше выглядеть.
Опять раздался женский смех, и девушки пересели ближе к Саре. Их короткие юбочки облегали стройные газельи ножки.
Даз и Си развалились на диване сзади, зарезервировав роли Первых Парней. Тони, высокий, но не слишком красивый для того, чтобы тоже стать Первым, устроился неподалеку, а Мэтт, смирившись с судьбой, тоже подошел ближе.
Девушки нашли себе парней-собеседников. И ни один из них не был Мэттом.
Мэтт решил, что пора сматываться. Ему предстояла дневная смена в кафе.
День был ясным и холодным. Мэтт спешил на работу и старался думать о своей учебе, а не о вечеринке на этой неделе, и с особой осторожностью переходил дорогу. Будет смешно попасть под машину, когда еще даже девушку себе не нашел.
Он был рад видеть Кэти. Однако Кэти, очевидно, была не рада видеть его. Это не было ничем личным, просто сегодня она явно не была рада видеть никого.
Кэти проснулась за час до звонка будильника, с ощущением, что у нее в животе все завязалось в один большой узел. Она свернулась калачиком, помолилась, чтобы однажды проснуться и осознать, что правильно выбрала работу, влюблена в правильного мужчину, точно знает, сколько денег лежит на ее банковском счету и в каком ящике находятся чистые носки. А до этого ей явно придется просыпаться с таким омерзительным ощущением.
Она подумала о Дэне и прошлом вечере и почувствовала себя еще хуже. Кэти вскочила с кровати и сделала пару гимнастических упражнений с неизвестно откуда взявшейся энергией. Перед тем как пойти в душ, она побегала трусцой, наслаждаясь красотой зимнего утра, но ее тело изъявило, скорее, желание проблеваться от этой самой красоты, и Кэти быстренько решила, что темная спальня гораздо предпочтительнее.
По дороге на работу Кэти всерьез обеспокоилась собственным психическим здоровьем. Все ее мыслительные процессы были сосредоточены на ужасных происшествиях вчерашнего вечера. И как она ни пыталась избавиться от этих мыслей, ничего не получалось. Застряла. Впервые в жизни она подумала, что, возможно, у нее проблемы. Наибольшее беспокойство вызывал тот факт, что все ее попытки завязать отношения оканчивались катастрофой после первого же свидания, если мужчина ей действительно нравился.
До сих пор она успокаивала себя тем, что всем, кого она бросила, просто на роду было написано быть ею брошенными, и, если бы была возможность вернуть то время, она вновь поступила бы так же. Кэти всегда знала, что причина ее одиночества проста – она еще не встретила Того Самого. Но теперь все изменилось. Дэн был Тем Самым, а она вела себя как идиотка.
И что же это значит? Неужели она может встречаться только с мужчинами, до которых ей фактически нет дела? И если так, то почему? Сможет ли она когда-нибудь спокойно встречаться с кем-то, кто ей действительно нравится, или она обречена на одиночество? И чем она все это заслужила? Разве ее родители не любили ее, когда она была ребенком?
Кроме всего прочего, у нее не было никаких планов по поводу будущей карьеры. Она зашла в тупик. Было что-то чудесное в том, как жизнь, полная потенциальных возможностей, превращается в полную пустышку. Почему же так происходит, что все, кроме нее, решают, как им стоит жить? Почему у нее нет призвания, о котором она бы знала с пеленок и ради которого бы жила? Неужели мать права? Думать об этом было слишком больно.
Теперь Кэти обзавелась парочкой новеньких неврозов, о которых стоило поразмышлять. Она не удивилась, когда, добравшись на работу, обнаружила, что не помнит, как туда попала, и ее трясло от переполняющего негатива.
Вдобавок ко всему, еще и Алек пришел на работу раньше. Он только мельком глянул на вошедшую Кэти, занятый какими-то подсчетами. А потом, вместо того чтобы сделать себе одно из многочисленных эспрессо и пойти в свой угол, он принялся приглядывать за Кэти. Та вытаскивала свежие овощи для салатов, извлекала из холодильника молоко, протирала столики, открывала ставни, включала духовки и вытирала все горизонтальные поверхности, напевая что-то себе под нос. Отказываясь отвечать на вопросы о том, с чего это вдруг у нее появилась мания чистоты, Кэти все больше злилась, и так продолжалось полчаса, пока Алек не заявил, что ему нужно отойти на три минуты и что, когда он вернется, все должно оставаться таким же чистым.
Когда кафе открылось, у Кэти не было никакого настроения работать. В животе у нее полыхал пожар.
– Два черных кофе, пожалуйста, – сказала первая клиентка, – без сахара. Совсем без сахара.
– Хорошо, – буркнула Кэти, – без сахара.
– Хотя, – заколебалась клиентка, – сделайте с сахаром. О черт, я не знаю.
– Знаете что, – резко сказала Кэти, – не берите сахар, но возьмите тост.
– Конечно, – просияла женщина.
– Это взаимовыгодное решение, – сказала Кэти, – у вас не будет чувства вины, а мы заработаем больше денег.
Женщина рассмеялась.
– И конечно же, – наклонила голову Кэти, – мы не обязаны вас слушать.
Они посмотрели друг на друга. Губы Кэти были сжаты. Женщина растерянно улыбнулась.
– Капуччино! – крикнул следующий на очереди мужчина. – Тост не надо!
– Большой или гигантский? – спросила Кэти, прежде чем вмешалась Сьюки.
– А какая разница? – раздраженно спросил он.
– Приблизительно фунт, – сказала Кэти, уперев руки в бока, – быстренько решайте, здесь очередь.
– О черт побери, – занервничал мужчина, – давайте тот, что больше.
– Так, – сказал следующий на очереди мужчина, – большую чашку латте. И тост, если у вас есть.
– Это вопрос? – поинтересовалась Кэти. Повисла пауза.
– Я спрашиваю, – произнес мужчина, изображая подобие улыбки.
– Тогда я сделаю, приятно с вами поговорить.
– Кому еще сделать тост? – крикнула Кэти, идя к тостеру. – Я больше сюда не вернусь, у меня есть занятия поважнее, чем торчать у тостера в такое утро.
Она начинала чувствовать себя лучше.
Четыре человека решили взять тосты. Когда очередь спала, Кэти и Сьюки посмотрели друг на друга. Никто из них не проронил ни слова – не хотелось портить атмосферу. Когда начался второй наплыв клиентов, Кэти поняла, что больше не может заниматься кофе. Сьюки сделала первые три порции, пока Кэти, скрестив на груди руки, стояла и смотрела на посетителей.
– Извините, – обратился к ней какой-то мужчина, – если вы не слишком заняты, не могли бы вы принести мне чашечку кофе?
– Я не занята, – улыбнулась она.
– Хорошо.
– Мне просто лень.
Кто-то покраснел, кто-то отвел глаза, кто-то сделал вид, что ничего не слышал. Кэти было все равно.
– Ладно, – сказала она, – пришло время вам научиться делать себе кофе. Это – кофеварка, – театральным жестом показала она, и Сьюки отошла в сторону, – вы все меня слышите?
Женщина в дальнем конце зала издала какой-то гортанный звук, который Кэти восприняла как согласие.
– Итак, в случае необходимости, – объяснила она, – когда, например, я или Сьюки устанем от работы и свалим отсюда к чертям собачьим…
