— Не верь никому, кроме меня и своей души! Бей всех, кто попытается [напасть на тебя]!
Партизаны продолжали наступление. Назыков отражал его фанатами, причем один их автомобиль был разбит и 11 партизан убито. Тела их остались на месте.
Как раз в это время подошли конные казаки, шедшие на выручку, а вскоре и юнкера, прибывшие несколькими группами. Увидев приближение помощи, Назыков крикнул: «Бей партизан!..» По ним был открыт сильный ружейный и пулеметный огонь, а также полетели фанаты.
В это время по центральной улице села прибежала группа юнкеров под командованием своего геройского вахмистра Зеленского, терского казака.
Партизаны в панике бежали. Часть их была захвачена в селе юнкерами, часть отрезана нашей конницей, причем захвачено до 600 бандитов и с ними женщина-казачка, уведенная ими с поста.
Последняя рассказала, что примерно в 12.30 ночи партизаны подошли к глухой стенке поста и подложили под здание несколько мин. Взрывом были убиты 14 казаков, а семеро ранены. Последних бандиты выволокли на берег ручья, расстреляли и тела выбросили в воду. Эта женщина со своим ребенком была в соседнем доме, откуда ее увели партизаны.
Последними руководили два ксендза этого селения. За это они были расстреляны, а село сожжено.
В школе и в клубе потерь не было. Эти 130 человек, семеро инвалидов и две сестры милосердия, выступили под командой Назыкова из села по направлению к посту и там видели трупы погибших казаков.
Оттуда с Донской станицей, возглавляемой генералом Фетисовым, ушли в Австрию. Степан Иванович с большой похвалой говорил о Фетисове, его распорядительности и. заботе о казаках, с которыми он проделал весь путь пешком. Также очень хорошо и тепло он говорил о Назыкове.
Во время боя с партизанами произошел следующий случай: в больнице было раненых около 150 человек — все лежачие. Их партизаны не тронули. Между сестрами милосердия была жена одного казака, который был с Назыковым в помещений немецкого клуба. Им удалось связаться через окна в крышах посредством жестикуляции. После этого для связи с Фетисовым был послан 8—9-летний сынишка есаула Лазарева, который и выполнил свою задачу. Сам Лазарев и его дочь были схвачены бандитами, которые выбили ему зубы и над обоими издевались, но не убили только потому, что за них заступились какие-то женщины.
В Австрию шли, как и все казаки, через Палуццу и вышли на Драву около Обердраубурга, потом направились на Лиенц.
Далее мой собеседник рассказал о своих переживаниях в день 1 июня и в последующие за ним дни. Ему удалось избежать выдачи в эти дни, но злоключения его на этом не закончились.
После окончания насильственной выдачи, когда сопротивление массы было сломлено, в течение последующих дней вывоз жителей Казачьего Стана продолжался.
Первого июня вечером и 2-го вывозили Таманскую станицу. 3 июня юнкера под командой вахмистра Зеленского оказали сопротивление англичанам. 4 июня в половине четвертого закончился насильственный вывоз казаков и их семейств, потом вывозили тех, кто пожелал выехать добровольно. По-видимому, в отчаянии, в продолжении от четырех до семи выехало, таким образом, до трех тысяч человек.
По словам Троценко, с 7 до 12 июня в районе Казачьего Стана было спокойно. Уцелевшие казаки и их семейства собирались к лагерю Пеггец.
Далее Степан Иванович Троценко рассказывает о том, что назначенный комендантом лагеря Пеггец Шелехов выставил вокруг лагеря стражу и вместе с каким-то человеком в английской форме проверял документы жителей лагеря и тех, кто был в дивизии Паннвица или в каких-либо других частях, выдавал. Тех, кто говорил, что он из Сербии, но внушал Шелехову подозрение, он экзаменовал в знании сербского языка и географии Сербии. И таким образом он выловил не одну сотню человек и отправил их в «Русский лагерь», находившийся в четырех верстах восточное Лиенца у железнодорожной станции. Лагерь был охвачен проволокой и охранялся советчиками.
Туда же свозили «остовцев», желавших вернуться домой. Они могли свободно выходить из лагеря. Остальные же, посаженные туда насильственно, были отделены от «остовцев» проволокой. Стража не позволяла им выходить из-за проволоки и общаться с «остами». Но все же при проявлении известной энергии некоторым удавалось уходить из этого лагеря, пролезая под проволочной оградой. Был случай, когда один красноармеец, еврей из Бердичева, посоветовал старику казаку уходить из лагеря и научил его взять две банки от консервов, положить в них необходимые вещи, засучить рукава и, когда он будет стоять на страже, выйти из лагеря, как будто на ручей для стирки белья. Казак так и поступил, и ему удалось избежать насильственной репатриации.
Мой собеседник говорит о себе, что он был взят из церкви лагеря Пеггец, просидел за проволокой «Русского лагеря» три дня и затем был отправлен в Грац.
Вагоны поезда были исключительно товарные, наглухо заколоченные, на передних и на задних площадках каждого вагона английская стража по четыре человека. В середине поезда платформа с двумя пулеметами, а также по платформе впереди и сзади поезда.
По пути некоторые выбивали люки, то есть забитые окна, и выпрыгивали. Таким образом удалось бежать трем человекам, а одиннадцать были убиты стражей.
Погрузили у «Русского лагеря» в 11 часов дня, отошли в половине второго, прибыли в Грац в темноте.
По пути, видимо на границе советской зоны, после трех ружейных выстрелов и двух свистков поезд остановился и простоял минуты три. По-видимому, здесь английскую стражу сменила советская. Во время остановки два человека пытались бежать, но были ранены и вброшены в последний вагон.
Примерно в 10.30 поезд остановился около лагеря Граца в поле. Выгрузка продолжалась пять минут. Немедленно прибывших построили в колонну по четыре.
Сейчас же подошел, судя по хорошей одежде, какой-то командир с двумя ведрами и сказал, указывая на них:
— Здесь касса для часов, а здесь для кошельков!
Пока он прошел всю колонну, то часов наложили полное ведро, а кошельков было мало, потому что большинство их было выброшено по пути.
После этого на прибывших набросились красноармейцы и начали менять одежду, отбирая хорошую и отдавая свою рваную. Так продолжалось до утра, и у некоторых меняли одежду по пять раз. К утру все были, буквально, ограбленные и в лохмотьях. При этом многих били. Особенно свирепствовали новые красноармейцы-инородцы: румыны, болгары, латыши и прочие, а также молодые русские солдаты.
Следующий день люди так и просидели в восемь шеренг, как прибыли эшелоном. Также, поэшелонно, сидели и ранее прибывшие сюда люди. Кругом красноармейцы, не позволявшие сходить с места.
Ко времени прибытия этого эшелона в лагере было 86 тысяч заключенных, исключительно русских мужчин и женщин.
Так просидели они неевши и не двигаясь с места до семи часов вечера, когда дали по котелку какой- то похлебки на два человека. Все люди были разделены по 50 человек и из них же назначены пятидесятники. Через них давали муку, но огня разводить не позволяли. Муку отдавали на кухню. Там ее забалтывали водой. Хлеба не давали.
Для выполнения естественной для каждого человека нужды позволяли отползти на несколько шагов в сторону.
В течение дня многих куда-то вызывали, причем большинство возвращались избитыми. В продолжении дня привезли еще два эшелона из французской зоны, общей численностью до трех тысяч человек. Вечером, часов в десять, привезли примерно 13 тысяч человек, захваченных титовцами. Среди других привезенных было несколько казаков из 3-го Запасного полка домановской группы, из хора.
В таком положении, не сходя с места, пробыли шесть суток.
Прибывшие дети до 13-летнего возраста немедленно, несмотря на вопли и отчаяние матерей, отбирались. Их сажали в классные вагоны и куда-то увозили. Их принимали няни и сестры, угощали конфетами, давали игрушки и цветы. Сами малыши даже веселились.
В течение дня ровно ничего не делали, но шел допрос. Всех казаков и власовцев, а также других, служивших в войсковых частях, выделяли в особую, 13-ю группу и по нонам вывозили якобы на работы, но
