командиров лучшие немецкие строевые кавалерийские офицеры, которые останутся до тех пор, пока не будут подготовлены наши казачьи офицеры. Он заверил нас, что к концу подготовки дивизии он выберет из нашей среды самых способных офицеров и отправит их на особые ускоренные курсы в Германию, в город Бромберг, и, когда полученные ими там знания закрепятся боевым опытом, он заменит ими все командные должности в дивизии.
Все это было сказано искренним, отеческим тоном и было всем нам вполне понятно. Мы разошлись со спокойной душой, так как его знали и верили, и он это доверие оправдал впоследствии.
Каждый казачий полк 1-й Казачьей дивизии Паннвица состоял из двух дивизионов по четыре эскадрона и одного отдельного 9-го тяжелого эскадрона. Командирами дивизионов были немецкие офицеры, а эскадронов, за исключением последнего, казачьи офицеры, которые командовали ими до конца войны. Так, командирами сотен (эскадронов) нашего 2-го дивизиона были природные казаки. Из них командиры: 5-й сотни — есаул Котиков, 6-й сотни — сотник Назаров, 7-й сотни — есаул Назаренко, 8-й сотни — сотник Сонин.
Немецкие офицеры командовали только 9-ми эскадронами тяжелого вооружения полков и назначались к нам лишь в случае недостачи у нас, выбывавших из строя соответствующих казачьих командиров.
Каждый эскадрон состоял из трех строевых одного вспомогательного взводов и одного минометного отделения. Командирами строевых взводов были казачьи офицеры, вспомогательного взвода и минометного отделения — старшие урядники. Помощниками у взводных офицеров также были старшие урядники.
Каждый строевой взвод состоял из трех отделений. Командирами их были урядники. Каждое отделение состояло из трех звеньев по 4–5 казаков и одного санитара. Из них первое звено было пулеметным. На его вооружении имелся ручной пулемет модели МГ-42, известный под названием «Сталинградский» благодаря своей скорострельности и другим особым преимуществам, причем первый номер был вооружен пистолетом, а второй, третий и четвертый — карабинами модели 98К. Второе звено было снайперским, третье — ружейно-гранатометным. Минометное отделение состояло из 9 казаков и имело один легкий кавалерийский 50-мм миномет. Его командир был вооружен автоматом.
Четвертый — вспомогательный взвод сотни состоял из конной кухни и требуемого числа фургонов для санитаров, довольствия, боеприпасов, фуража, кузницы и т. п. В этом взводе было также около 12–14 немцев, в числе которых старший кузнец, оружейник, повар, писарь, фуражиры, квартирьеры и т. п.
Вооружение командира эскадрона и офицеров состояло из пистолета.
Тяжелый 9-й эскадрон каждого полка состоял из пяти взводов: 1-й имел три станковых пулемета, 2-й — три 80-мм вьючных миномета, 3-й — три 37-мм противотанковых пушки на конной тяге, 4-й являлся стрелковым прикрытием, 5-й был вспомогательным.
Дивизионная артиллерия состояла из трех батарей 76-мм пушек на конной тяге, которые были заменены оказавшимися более удобными и действенными против советских танков, включая и Т-34, 105-мм пушками на такой же тяге.
В личном распоряжении генерала Паннвица имелась одна конвойная сотня.
Кроме того, дивизия имела один взвод разведывательных танков и один разведывательный аэроплан, один саперный и один транспортный дивизионы.
18 июня всем чинам дивизии были выданы служебные книжки на русском и немецком языках, называвшиеся «кеннбух». Сразу же после вышеописанной разбивки, все наши полки приступили к строевым, а затем и тактическим ученьям. Вскоре мы получили коней.
Дивизия продолжала пополняться, вследствие чего был выделен запасный полк. Вскоре в этом полку оказалось более 5 тысяч казаков, число которых увеличивалось почти ежедневно.
Примерно во второй половине июля наш 1-й Донской полк и один из Кубанских полков были переведены из-за недостатка места для тактических учений из лагеря в Млаве в военный лагерь под городом Прашницем, отстоящий от Млавы на 35–40 километров.
В это время 2-й Сибирский полк сдал велосипеды и получил лошадей.
Генерал Паннвиц не забыл своего обещания. В августе, по его личному выбору, была отправлена в Военное кавалерийское училище в город Бромберг наша группа офицеров, по два эскадронных командира от каждого полка для подготовки к занятию должностей командира дивизиона. Я был назначен старшим этой группы. Однако наша подготовка была скомкана из-за катастрофического положения на фронте. Поэтому 12 сентября, по приказу генерала Цейтцлера, началась переброска нашей дивизии в Хорватию для борьбы против Тито и мы догоняли наши полки уже по пути туда.
Когда генерал Паннвиц снова повел нас в Югославии против красных, каждый казак знал, что казачество стало родным ему до самой смерти. Высадились в Панчево и двинулись походным порядком через Белград на фронт. Запасный полк был отправлен в Лангр (Франция).
Осенью 1944 года наша дивизия была развернута в 15-й Казачий кавалерийский корпус в составе: 1-я дивизия — 1-й Донской, 2-й Сибирский, 4-й Кубанский полки и 2-я дивизия — 3-й Кубанский, 5-й Донской, 6-й Терский полки.
Командиром 1-й дивизии был назначен полковник Вагнер, а 2-й — полковник фон Шульц.
В период развертывания вышеуказанных дивизий нашего корпуса была выделена бригада, командиром которой стал произведенный в полковники Кононов. Эта бригада состояла из 7-го и 8-го пластунских полков. В феврале бригада была развернута в 3-ю дивизию, и ее командиром был назначен полковник Рентельн.
Чтобы описать боевые действия 15-го Казачьего кавалерийского корпуса, будет мало одной книги. Героизм казаков, офицеров и их доблестного начальника генерала Паннвица в неравной борьбе против коммунизма вписан золотыми буквами в историю казачества.
Любовь к казачеству он доказал ценою своей жизни в мрачные дни капитуляции. В надежде облегчить участь казаков, Паннвиц отверг возможность своего спасения как немца. Он остался с казаками до конца. Он первым взошел на казачью плаху в Москве… Вечная память… вечная слава тебе — казаку.
От Кубани до Италии
В 1942 году вошла немецкая армия на Кубань. Наша станица находилась две недели без власти: ни красных, ни немцев.
В станице, которая стояла при устье Лабы, осталось до трех тысяч красноармейцев, которые сложили свои винтовки на площади в кучу.
Приехал один немец, собрал учителей, которые могли писать по-немецки, и начал выдавать всем красноармейцам пропуска домой. Если было два-три и больше из одного села, то выдавал один пропуск на всех.
Наша станица входила в Усть-Лабинский район, откуда получали распоряжения. Была установлена в станице немецкая власть, выбран староста и полиция.
Убрали семечки, кукурузу и сахарную свеклу. Все это было роздано колхозникам, и пшеницу, что полагалось от советчиков, дали, остальное увезли с собой. Началась пахота. Немцы привезли машинами зерно и заставили сеять. Откуда его привозили, не знаю.
Прошло две или три недели. Со всех сторон стали собираться казаки и пошли разговоры, что староста не годится. Иногороднее население притихло, как будто его и не было. Когда казаки ознакомились с положением, то образовалась группа, в которую вошел и я, пошли в район к немецкому коменданту и доложили, кто мы и зачем пришли. Рассказали ему все подробно. Он выдал нам документы.
Вернулись в станицу и предъявили старосте эти документы с тем, чтобы он передал власть нам. Как было приказано комендантом, мы донесли ему, что приняли власть в станице и приступили к выборам атамана. Всего казаков в возрасте от 17 лет собралось 117 человек.
Власть пришлось принимать из рук коммунистов, так как немцы, при своем приходе заявили, чтобы все служащие оставались на местах, и пришлось выбирать только председателя совета, так как
