Штаб Походного атамана расположился в Джемоне. Казаки — по войскам и станицам в окрестных селах. Потом место расположения было передвинуто в район Толмеццо, а оттуда, в мае, переход через Альпы в долину смерти реки Дравы.
1-я Казачья дивизия и провокаторы
<…> На четвертом месяце пребывания у нас немцев, когда обозначились их неудачи на Кавказе, последовало запоздалое разрешение на формирование в Краснодаре и в ряде станиц, в том числе и в нашей, воинских казачьих частей.
Казак станицы Староджерелиевской полковник М., которому было поручено формирование в нашей (районной) станице отдельного пластунского батальона, предложил мне занять должность начальника штаба последнего, на что я немедленно дал свое согласие. Мы горячо взялись за дело. Быстро сформировав три сотни и тщательно отремонтировав помещение средней школы под казарму, мы организовали ряд необходимых мастерских (сапожная, портняжная, слесарная, кузнечная).
Так как наш батальон еще не был включен в состав вермахта, мы, при содействии военного сельскохозяйственного коменданта, а также районного атамана, создали путем обложения колхозов необходимую продовольственную базу. Формирование батальона, при невероятном энтузиазме населения, шло настолько успешно, что мы вынуждены были многим казакам, желающим вступить в батальон, отказывать вследствие их преклонного возраста или крупных физических недостатков.
Но существованию батальона вскоре был положен конец, так как отступающие немецкие части заняли его казарму. При своем отступлении немцы не производили насильственной эвакуации населения, но почти все население станицы сорвалось с мест и двинулось навстречу неизвестному будущему.
В марте 1943 года в селении Музыковке Херсонской губернии быстро были сформированы два Кубанских и один Донской полк. Командный состав состоял исключительно из казачьих офицеров. Роль приданного к этим полкам немецкого майора сводилась к наблюдению и связи. Строевые и тактические занятия производились регулярно, по расписанию, при соблюдении строжайшей дисциплины.
Взаимоотношения с местным населением установились прекрасные. Один случай изнасилования казаком девушки явился неприятным исключением и повлек за собою предание виновного суду. Функции суда, по старинным казачьим традициям, выполнил полк в полном составе. Преступник был единогласно приговорен к расстрелу, приведенному в исполнение немедленно, в присутствии судей, то есть всего полка.
В апреле эти три полка перебрасываются в город Млаву (Польша) на укомплектование 1-й Казачьей дивизии под командованием немецкого генерала Гельмута фон Паннвица.
Будучи серьезно раненым в дороге, я, по выздоровлении, прибыл в дивизию, получив назначение сначала следователя, а потом первого председателя казачьего военно-дивизионного суда. До этого времени казаков судил немецкий суд, зачастую выносивший суровые, не соответствующие учиненным преступлениям приговоры, являющиеся следствием либо полного незнания судьями казачьего быта и традиций, либо вследствие пристрастия к казакам, как неполноценным субъектам права.
Здесь, в Млаве, где в казачьи части влилось много казаков, бывших военнопленных красноармейцев, мы впервые услышали о нацистских жестокостях в отношении пленных. Но делать было нечего: из двух зол пришлось выбирать лучшее, как предпосылку возможности бороться с ненавистными коммунистами.
Вера казаков в освободительную миссию заставила станичников продолжать совместную работу с немцами.
Проводимая немцами политика панического страха перед восстановлением единой могучей России сказалась на нашем положении: вместо восточного фронта мы очутились в Хорватии, где в то время оперировали банды коммуниста Тито. Сознание, что борьба с титовцами является одним из звеньев в цепи борьбы с интернациональным коммунизмом, возглавляемым Москвой, несколько сглаживало недовольство казаков отправкой их в Хорватию.
Военные действия 1-й Казачьей дивизии (впоследствии 15-го Казачьего кавалерийского корпуса) проходили под знаком постоянных побед. В этой борьбе ярко выразились отличительные черты казачества: беззаветная храбрость, природная сметка и рыцарская доблесть.
Советская пропаганда, а за нею, к сожалению, и некоторая часть русской и иностранной прессы, стремились обвинить казаков в разного рода злодеяниях, приписывая им бандитизм, грабежи, массовые насилия, участие в уничтожении евреев и прочее.
Я с полной ответственностью… перед собственной совестью могу заверить, что казаки корпуса абсолютно не принимали никакого участия в гонениях против еврейства и в его истреблении. Что же касается насилий, то всякое проявление их беспощадно каралось военным судом. Широкая пропаганда казачьей прессы и приказы во всех частях и подразделениях корпуса неустанно предостерегали казаков избегать насилий и незаконных реквизиций.
Не желая быть голословным, позволю себе привести некоторые случаи из своей судебной практики.
Еще в момент формирования 1-й Казачьей дивизии в Млаве дивизионной контрразведкой был раскрыт ряд заговоров, имевших целью взорвать дивизию изнутри, внести в нее деморализацию и разложение.
Организация заговоров производилась группой агентов НКВД, просочившихся в дивизию под видом рядовых казаков. Самый серьезный заговор имел место в 6-м Терском полку.
Двадцатого сентября один из осведомителей сообщил дивизионной контрразведке и дивизионному суду, что в упомянутом полку организована коммунистическая ячейка, имевшая своей целью захват 21 сентября оружия, находившегося в дивизионном складе и еще не розданного казакам, уничтожение офицерского состава и вывод дивизии из лагеря на соединение с оперировавшими в районе Млавы польскими партизанскими коммунистическими бандами, руководимыми советским офицером- энкаведистом.
Заговорщики, в числе семи человек, будучи арестованными, после короткого запирательства, под давлением неопровержимых свидетельских показаний, сознались и показали, что они командированы Москвой в дивизию для совершения диверсионных актов и шпионажа. Все семь заговорщиков оказались офицерами, начиная с полковника и кончая младшим лейтенантом. В полку же они прикинулись неграмотными и просили при получении жалованья и обмундирования подписываться за них других грамотных казаков.
Второй случай деятельности энкаведистов под видом казаков имел место уже в Хорватии.
На одном из участков фронта к женщине, матери трех малолетних детей, жене железнодорожника, зашли два вооруженных «казака». Она угостила их прекрасным сытным завтраком. Но вместо благодарности посетители пристали к ней с гнусными предложениями. Женщина упала перед ними на колени и просила, ради детей, пощадить ее. Но насильники были неумолимы. Борясь с ними, женщина вырвалась и бросилась бежать. Но один из бандитов со словами: «Нет, шалишь! От нас не уйдешь!» — выстрелом из винтовки убил ее. Потом оба надругались над ее телом.
Следствие выяснило, что оба они были подосланными большевиками провокаторами, из которых убивший женщину был уроженцем Вологодской губернии и членом коммунистической партии, по фамилии Парфенов.
К чести казачества надо сказать, что среди преступников за все время не было ни одного казака или иногороднего казачьих земель.
Части 15-го Казачьего корпуса неизменно били партизан Тито, а когда к концу войны против них появились части Красной Армии, то после первых же столкновений с казаками, боясь разложения своих частей, советское командование заменило их болгарами.
