пригласившему их Петру I, а хозяин на другой день почувствовал сильный озноб и слег в постель. Простуда оказалась сильной: начались жар и лихорадка с бредом.
По свидетельству секретаря австрийского посольства Иоганна Георга Корба, в последующие пять дней «опасность болезни господина Лефорта беспрестанно увеличивалась. Горячка становилась сильнее, и больной не имел ни отдыха, ни сна; не владея вполне, вследствие болезни, здравым рассудком, он нетерпеливо переносил страдание и впадал в бред. Наконец, музыканты, играя по приказанию врачей в его комнате, усыпили его приятными звуками инструментов».
В четвертом часу ночи 26 февраля Ф. А. Головин написал Петру I в Воронеж «В четверток на первой неделе так остро заболел огневою (то есть лихорадкой. —
Корб отметил в дневнике 1(11) марта: «Генерал Лефорт почти совершенно потерял рассудок и своим бредом подает повод к постоянным о том россказням. То он призывает музыкантов, то кричит, чтобы подали вина. Когда напомнили ему, чтобы он пригласил к себе пастора, то он начал еще более бесноваться и никого из духовных лиц к себе не допустил». Лишь позже, вероятно, после уговоров жены, он согласился принять лютеранского пастора Штумпфа, но попросил его: «Много не говорите!»(48) На следующее утро, 2 марта 1699 года, Франц Яковлевич скончался.
А. Д. Меншиков долгое время страдал легочной болезнью. Сведущий в лекарственных средствах Я. В. Брюс посоветовал ему принимать лекарственную водку и даже сам заказал ее в Москве. «При сем письме, — писал он своему служителю Н. П. Павлову, — посланное от меня письмо в Немецкую слободу отвези сам и отдай тетке моей по подписке не умедля. И которую лекарственную вотку по оному письму она тебе отдаст, ежели похощет, заплати ей деньги, положа их в два или в три ящика, и чтоб не раздавилась склянка, сюда в поход… пришли через почту. И чтоб их довесть в целости бы, положь сена, понеже оные вотки надобны ко употреблению его сиятельству. А что они надобны ему, только отнюдь оного не сказывай»(49).
У Я. В. Брюса была подагра[74], которая очень мешала ему во время военных походов. Однажды заболевание не позволило в срок сделать перевод книги, за который ученый сподвижник Петра I взялся по его заданию. Якову Вилимовичу пришлось оправдываться перед государем: «За проклятою подагрою, которою одержим был более четырех недель, а потом припала было горячка, от которой у меня так было повредились глаза, что долгое время не мог оных ко многому читанию и писанию употребить». В письме Б. П. Шереметеву Брюс сетовал на то, что «долгое время из-за болезни не только говорить, но и писать не мог». В марте 1708 года он писал своему брату Роману в Петербург, что вновь «одержим подагрой»(50).
Сам Петр Великий никогда не обладал богатырским здоровьем, а с годами неустанные труды, тяжелые переживания и образ жизни начали заметно сказываться на его самочувствии. Первые значительные случаи ухудшения здоровья царя стали отмечаться в разгар Северной войны, в 1708 — 1709 годах, когда он по нескольку недель страдал тяжелой лихорадкой.
В «Истории Петра» А. С. Пушкина имеются многократные указания на простудные заболевания, лихорадки, горячки, а также на болезненные состояния «с похмелья». Историк М. И. Семевский, основываясь на изучении писем Петра I Екатерине Алексеевне, пишет: «Как видно из его же цидулок, за пять, за шесть лет до своей смерти Петр редко расставался с лекарствами. В письмах довольно часто встречаются известия о его болезнях: то он страдает 'чечюем' (геморроем. —
Сохранился подлинник истории болезни Петра I от 1716 года, написанный лейб-медиком Лаврентием Блюментростом. Из этого подробного документа можно вынести заключение, что государь страдал нарушениями деятельности желудочно-кишечного тракта, напоминающими хронический колит(51).
Летом 1717 года Петр лечился водами на курорте Спа (в современной Бельгии). Его лейб-медик шотландец Роберт Арескин (Эрскин) отметил, что накануне лечения «его величество… страдал потерею аппетита от ослабления желудочных фибр, имел опухоль ног, желчные колики и бледность лица». Минеральные воды Спа оказали на него благотворное влияние, хотя и не могли привести к полному выздоровлению. Петр Великий пожелал увековечить память о своем пребывании в Спа. По его распоряжению там был поставлен памятник работы одного амстердамского скульптора, на котором начертана на латинском языке надпись, сочиненная одним из приближенных царя: «Божией Милостию Петр I, царь всероссийский, благочестивый, благополучно царствующий, непобедимый, устроитель военнаго порядка и первый основатель наук и искусств среди своих подданных, создавший своим гением сильный военный флот, безгранично увеличивший свои войска и через войны даровавший безопасность областям, как наследованным от предков, так и приобретенным военными успехами, ознакомившись с нравами различных европейских народов, посетив Францию, Намюр и Люттих, прибыл к этим водам в Спа, как к источнику спасения; после успешнаго лечения этими целебными водами, главным образом, водами Жеронстерскаго источника, он вновь получил свои прежния силы и здоровье; июля 22 дня 1717 года, отправился в Голландию и, возвратившись в свою империю, повелел воздвигнуть здесь этот памятник в знак своей вечной признательности, в 1718 году».
С января 1719 года царь начал выезжать на недавно открытые Марциальные Воды[75]. 7 (19) января 1719 года английский посланник Джеймс Джеффрис сообщил в Лондон: «Вчера вечером его царское величество выехал отсюда в Олонец, где он, говорят, пробудет месяца два. Его сопровождает Ягужинский… Царь желает, чтобы во время пользования водами его не тревожили никакими делами»(52). 8(20) февраля 1719 года французский консул Анри Лави доносил министру иностранных дел Гийому Дюбуа: «Из Олонца сообщают, что царь начал пить воды и что его здоровье лучше, чем предполагали, но что у него всё еще немного болит рука, боль, которую приписывают давнишнему кровопусканию, сделанному неискусным хирургом, повредившим нерв»(53).
25 мая (6 июня) 1719 года Лави впервые сообщил, что у Петра появились проблемы с мочеиспусканием, причем связал это с нервным расстройством: «Отправления природы задерживаются не дающей ему покоя бессонницей; окружающие же его, желая скрыть слишком очевидную действительную причину этого беспокойства, распускают слух, будто бессонница причиняется призраками»(54).
В марте 1720 года государь приехал на Марциальные Воды вторично и пробыл там шестнадцать дней. Лечение оказало благотворное влияние на его организм, но проблемы со здоровьем остались. Летом 1722 года в Астрахани во время Персидского похода у Петра опять появились приступы задержки мочеиспускания, а зимой 1723 года они усилились. Придворным медикам выпадала трудная работа с державным больным, поскольку он не мог подолгу соблюдать предписываемую ему строгую диету — любое воздержание противоречило его порывистой и страстной натуре. Особенно трудно ему было выносить врачебный запрет выходить на свежий воздух. Как только Петру становилось немного лучше, пушка Санкт- Петербургской крепости возвещала, что государь намерен кататься по Неве. Однако эти водные прогулки, сопряженные с приемом сытной пищи и алкогольных напитков, вскоре приводили к возобновлению недуга.
В июне 1724 года царь отправился в Подмосковье, на угодские железные заводы В. В. и П. В. Меллеров, где были открыты новые целебные минеральные источники. В августе того же года была предпринята новая поездка на курорт Марциальные Воды. Регулярное потребление минеральных вод улучшило самочувствие и аппетит государя, исчезло жжение во рту, несколько нормализовались функции почек. Однако вскоре его страдания начали обостряться всё чаще. Летом 1724 года болезнь почек приняла воспалительный характер. Доктора Лаврентий Блюментрост и Николай Бидлоо на врачебном консилиуме пришли к выводу о необходимости вставить катетер. Возможно, это решение было ошибочным. Лейб-медик Александра I Вильгельм Рихтер, автор «Истории медицины в России», писал позже: «…может быть, катетер,
