«Геррен-Ложенмен», отведенной властями города посольству в качестве резиденции.
На следующий день великие послы с многочисленной свитой въехали в главный город провинции Северная Голландия, приветствуемые огромной толпой. Петр участвовал в торжественном шествии в группе волонтеров. Яркую картину посольского въезда нарисовал на основании голландских источников Анри Труайя: «Шумная толпа теснилась по ходу кортежа, восхищаясь послами, одетыми в шикарные одежды, расшитые золотом, жемчугами и бриллиантами, проезжающими в пышных каретах. Двадцать четыре гайдука несли серебряные топорики и кривые турецкие сабли, придворные лакеи в ярко-красных ливреях, и в последней карете ехал нелюдимый гигант, одетый в военное платье, о котором все говорили, что это царь. Городские власти отдавали ему почести»(36). Правительство Соединенных провинций не поскупилось на расходы по приему и содержанию огромного русского посольства, выделив сверх обычной суммы 100 тысяч гульденов. В тот же день царь познакомился с бургомистром Амстердама Николаем Витсеном — большим знатоком российской географии и истории (при царе Алексее Михайловиче он около года пробыл в России в составе голландского посольства), а также специалистом в области судостроения. Петр I прежде был заочно знаком с Витсеном, поскольку у них имелись общие друзья — Виниус и Лефорт. Бургомистр, прекрасно владевший русским языком, получил от своего правительства задание опекать российское посольство.
Весь день 17 августа царь и послы были заняты осмотром многочисленных достопримечательностей Амстердама. Они посетили ратушу, благотворительные и исправительные учреждения, а вечером в роскошных каретах отправились в театр в сопровождении высших чиновников, конной гвардии и пажей. В отчете посольства отмечено, что на театральной сцене русским путешественникам были «показаны многие бои, и устрашения адския, и дивные танцы, и иные утешные вещи и перспективы». Во время представления и в антракте гостей «потчевали прилежно» фруктами и сладостями(37). На следующий день Петр и послы осматривали склады и верфи Ост-Индской компании. А 19 августа городские власти давали в честь посольства торжественный обед с последующим фейерверком, начавшимся около девяти часов вечера и продолжавшимся 40 минут. Зрелище привлекло огромное количество местной публики; в некоторых местах ограждения каналов и мостов не выдержали напора толпы, из-за чего многие попадали в воду.
Как только погасли последние огни, Петр заявил о своем намерении немедленно вернуться в Саардам, чтобы забрать свои вещи и инструменты. Дело в том, что наутро царь твердо решил продолжить свои плотницкие занятия на верфи Ост-Индской компании в Амстердаме. Ни Витсен, ни послы не смогли отговорить его от ночной поездки. Пришлось посылать в ратушу за ключами, чтобы открыть запираемые на ночь шлюзы.
В 11 часов Петр вышел на своем буере в залив, а в час пополуночи был уже в Саардаме. Подняв с постели своего хозяина, царь довольно скупо с ним расплатился, а затем уложил вещи, отдохнул несколько минут и отправился в обратный путь. Рано утром Петр был уже на верфи, где ему предстояло и работать более четырех месяцев. На другой день его посетили великие послы, по случаю новоселья была устроена дружеская пирушка. А затем начался ежедневный упорный труд царя и его друзей на ниве судостроения.
Между тем русского государя ждала большая радость: в воскресенье 22 августа власти Амстердама организовали в заливе «примерное сражение» двух эскадр, состоявших из сорока легких судов. Петр вступил в командование одним из буеров и оказался на высоте в этом «потешном» морском бою.
Почти через три недели после начала работы Петра I на верфи в Амстердаме, 9 сентября, произошла закладка фрегата «Петр и Павел». Под руководством корабельного мастера Клааса Поля вместе с царем трудились десять русских волонтеров, в том числе Александр Меншиков и Александр Кикин. Остальные волонтеры занимались мачтовым, блочным и другими делами. В процессе возведения фрегата Петр с топором в руках усвоил все необходимые навыки корабельного плотника, а также изучил «корабельную архитектуру и черчение планов».
В свободное от плотницкой работы время он успевал осматривать коллекции минералов, монет, оружия, археологических находок, встречался с выдающимися голландскими учеными, инженерами, коллекционерами. А по вечерам он отправлялся в какой-нибудь герберг[9], где заказывал себе кружку пива или стакан джина, закуривал глиняную трубку и на хорошо знакомом ему голландском языке заводил беседы с корабельными плотниками, кузнецами и матросами. Иногда он заходил в гости к кому-либо из товарищей по работе и просиживал за пивом по два-три часа(38).
В числе местных достопримечательностей, осмотренных царем и волонтерами во время пребывания в Амстердаме, были и живые люди. Неизвестный участник Великого посольства отметил в своем дневнике поразившее его зрелище: «Видел мужика безрукого, который в карты играл, из пищали стрелял и набивал, сам у себя бороду брил; поставит на столе на самой край стул и под стул поставит рюмку; станет на стул ногами и нагняся достанет зубами рюмку, со шпагами танцовал, в стену бросал шпагою зело прытко, ногою писал»(39). Тот же русский путешественник описал свое посещение ратуши, синагоги, квакерской церкви, сумасшедшего дома и зверинца, где «видел ворона, тремя языками говорит». Особое впечатление на него произвели визиты в бордели: «В Амстердаме устроены дома, где собираются всякой вечер девицы изрядные, по 20 и по 15 в числе, есть красавицы. И музыка непрестанно играет. Кто охотник, танцует, а кто девицу любит, взяв за руку, идет в особую камеру или к ней в дом и ночует с нею без всякого опасения, потому что нарочно устроено, и пошлину платят в ратушу»(40).
Вскоре посольству пришлось на время оставить Амстердам, чтобы отправиться в Гаагу, где оно должно было получить аудиенцию. По дороге царь раз двадцать приказывал остановить повозку, чтобы измерить мост, посетить ветряную мельницу, поговорить с рабочими на лесопильном заводе. Тот же участник посольства отметил детали поездки: «Из Амстердама приехали в Гагу сентября 15-го числа. Встреча была за две версты до города, два человека, под нас 50 карет о 6 конях, а сидели по два человека. Я сидел с кн. Алексеем Голицыным. А как приехали в город, на посольской двор, 2 человека… поздравляли посольское величество с приездом»(41).
В Гааге Петр I отказался жить в приготовленной для него роскошной комнате, а вместо этого отправился в бедную гостиницу «Старый Делен», где один из его слуг уже спал в углу на медвежьей шкуре. Государь разбудил его пинком ноги: «Пусти меня на свое место!» Присутствовавшие при этом уполномоченные Генеральных штатов обменялись удрученными взглядами(42).
Переговоры Великого посольства с голландским правительством об оказании помощи России в войне с Турцией завершились безрезультатно: Нидерланды боялись испортить отношения с Францией, с которой только недавно заключили мир. 8 октября после трех конференций Лефорт известил Петра о тщетности всех дипломатических усилий российской стороны. Исковерканные русские слова написаны в письме латинскими буквами: «Конференци, можно быть, еще одна на тум недели будет, и отпуск нашу. Будет ли добра, Бог знат: ани не хотят ничаво дать»(43).
Тем временем Петр Алексеевич бродил по Гааге, пытаясь узнать как можно больше, но без какого-либо плана. Он посещал стройки, смотрел на вернувшихся из Гренландии китобоев, немного поучился книгопечатанию, посетил курсы анатомии профессора Рюйша. Именно в Гааге царь заразился своей знаменитой страстью к удалению зубов. Он очень быстро получил от местных дантистов элементарные познания в этой области и купил себе все необходимые инструменты, а затем тщательно осмотрел рты всех 250 членов посольской свиты, немилосердно вырывая зубы, которые в меру своих поверхностных знаний считал нездоровыми. Рев несчастных его не останавливал, зато прошедшим эту экзекуцию можно было надеяться на повышение по службе и даже на дружбу с царем(44) .
После завершения своей официальной миссии, 21 октября 1697 года, посольство вернулось в Амстердам. С этого времени оно утратило статус дипломатического представительства, и Генеральные штаты перестали ассигновывать деньги на его содержание. Теперь расходы на стол, жилье, отопление и освещение, содержание конюшни и экипажей русские должны были оплачивать из собственных средств. Впрочем, про Петра I местные власти всё же не забывали: под конец пребывания в Голландии он был приглашен на еще одну церемонию — казнь преступников. В те времена это считалось увлекательным
