что впору удивляться, как народ еще выстоял и не живёт по законам 'джунглей', хотя пример, как веселиться и разжигать 'Пожар в джунглях' в новогоднюю ночь, нам уже показало НТВ.
В обстановке общего социального и морального неблагополучия вырасти здоровым нравственно и физически совсем не просто. Ведь по числу самоубийств и детских преступлений мы занимаем одно из первых мест в мире.
Литература и ТВ, играют здесь не последнюю роль. Даже в такой свободной стране, как Англия, где демократия насчитывает сотни лет, существует Общественный совет, который контролирует продукцию, идущую в эфир. А у нас, забывая об элементарной ответственности перед читателем и зрителем, в погоне за сенсацией, которая обеспечивает высокий гонорар, - 'даёшь
свободу, свободу без берегов'. Наши сценаристы и писатели в погоне за 'клубничкой' ломятся в закрытые двери спецучреждений: психиатрические лечебницы, камеры, где сидят насильники и серийные убийцы, кабинеты сексопатологов и просто в анатомички.
Всё это не так безобидно, как кажется при первом приближении.
Даже мало-мальски грамотному психологу известен 'синдром Вертера', когда вслед за вышедшим произведением Гёте 'Страдания молодого Верте-ра' по миру прокатилась целая серия самоубийств. Так что из истории тоже можно извлечь уроки, если есть на то желание.
И если считать, что кино - это фотография жизни, какой она сегодня предстаёт перед нами, то уже появился сериал, где дочка врача, будучи членом клуба 'Любовников смерти' в интернете, вскрывает себе вены, а отец, испытывая огромное чувство вины перед погибшей дочерью, что не сумел вовремя распознать её увлечение и тем самым предотвратить трагедию, находит членов этого сообщества и пытается лечить их. Правда, неудачно. Не зная, что один из ребят аллергик, он даёт ему лекарство, от которого тот умирает. Несчастный врач становится непредумышленным убийцей и должен понести суровое наказание. Но не будем дальше пересказывать содержание сериала, так как вещь эта неблагодарная, а продолжим разговор о проблемах воспитания, начатый нами.
В последнее время специалисты много говорят и пишут еще об одной группе трудных детей с так называемым синдромом дефицита внимания и гиперактивности - СДВГ. В прошлом году собиралась Всероссийская научная конференция, посвящённая работе с этими детьми. А вот общественность, родители, учителя, еще по старинке, считают их просто неуправляемыми, хулиганами, а некоторые, те, кто подобрее, просто шалунами и озорниками.
Так кто же они, шалуны или невротики?
Дети с синдромом дефицита внимания и гиперактивности встречаются не так уж редко. И это не выдумка, а реальная беда для многих семей, о которой они знают не понаслышке, а убедились на собственном печальном опыте.
Что характерно для таких детей? Это не живость и шаловливость, как думают некоторые, а беспорядочная, изнурительная для ребёнка двигательная активность, расторможенность, которую он не в состоянии контролировать. Эта неспособность сосредоточиться и спокойно, последовательно работать.
Многие дети с гиперактивностью умны, талантливы, творчески одарены. Но, несмотря на это, они плохо учатся и считаются просто педагогически запущенными.
Я хочу как раз рассказать о таком мальчике, который страдал от дефицита внимания и гиперактивности и которому не был своевременно поставлен правильный диагноз. Никакой помощи он не получал, и кончилось всё трагически. Это было давно, и если бы тогда умели поставить правильный диагноз и были бы лечение и методики воспитания именно таких детей, возможно, его судьба сложилась бы совсем иначе.
…Прошло много лет с тех пор, а эта трагическая история не выходит из моей головы. Ни время, ни крутые повороты жизни не могут стереть ее из памяти. Это случилось в классе, где училась дочка моих близких друзей. И было ей тогда 12 лет, заканчивала она 5-й класс.
Повесился мальчик. Привязал веревку к дверной ручке и натянул ее потуже. Вот так просто свел счеты с жизнью.
Не тихоня и не отличник, а озорник и непоседа, способный, честолюбивый, но в дневнике были сплошные тройки; добрый и очень маленький, росточком не вышел.
Учителя, особенно преподаватель математики, оттачивали на нем свое остроумие, зло высмеивали подростка. И если происходило в классе ЧП, то всегда был виноват в этом Леня Шумов, так звали мальчика. В общем, как говорится, был он 'козлом отпущения'.
Школа была специальная английская привилегированная и учились там в основном цековские дети, и стояла она даже неподалеку от дома, где в свое время жил, а может быть, был только прописан Генеральный секретарь ЦК КПСС.
Как мальчик попал в эту школу, не знаю, но был он из бедной семьи, рос без отца, мать немолодая и несовременная, работала, кажется, бухгалтером.
Тогда бухгалтеры были не в таком почете, как сегодня, и получали не столько, сколько сегодня.
Дочка моих друзей страшно переживала случившееся. Неделю лежала с высокой температурой, лицом к стене, ни с кем не разговаривала, а когда пошла в школу, сказала ребятам, что 'мы все виноваты в его смерти'. Тут же ее слова передали учителям, и те жутко возмутились, так как больше всего боялись, чтобы их не обвинили в произошедшей трагедии, не хотели признавать хоть какую-то долю своей вины. Дети тоже смотрели на одноклассницу с возмущением. После этого ее буквально затравили, из отличницы она превратилась в троечницу, и пришлось ее переводить в соседнюю школу. Но это уже другая история. И об этом в другой раз.
А про Леню Шумова вспомнила я не случайно. В журнале 'Новый мир' появилась тогда статья известного педагога Юрия Азарова, который, соблазнившись красивостью фразы, наполненной метафизическим смыслом, назвал вслед за Корчаком свою статью 'Право на смерть'.
Оказывается, это право было у мальчика, обделенного судьбой и жизнью, считал педагог.
Бедный среди богатых, рядовой среди знатных, троечник среди отличников, хулиган среди послушных, да еще рос без отца среди благополучных. И все это переполнило 'чашу жизни', и Леня воспользовался, делает вывод Азаров, своим правом на смерть.
Конечно, мы можем только догадываться, строить предположения о причинах, побудивших подростка принять такое страшное решение. Тайну он унес с собой в могилу. Детям же под предлогом, что не следует их травмировать, учителя не разрешили попрощаться с товарищем, проводить в последний путь, хотели поскорее все замять, будто ничего и не было.
'А был ли мальчик?'
Что же касается девочки, то как понимать ее неосторожное высказывание, обвиняющее всех и себя в том числе? Что это? Обостренное болезненное чувство вины, как квалифицируют такое переживание психологи, своего рода мазохизм, или подобное должен испытывать любой нормальный интеллигентный человек - жгучее чувство вины перед ушедшим - не додали тепла, не окружили вниманием, не поддержали вовремя, валили все грехи на него, занижали отметки, зло подшучивали, потому что вечно мешал, выскакивал, требовал особого подхода - в общем, не понимали, не жалели, не любили.
У ребенка есть право на жизнь, но нет права на смерть, вопреки Корча-ку, замечательному педагогу и мужественному человеку, который в своей книге 'Как любить детей', очевидно, отдавая дань, как я уже заметила, литературным красивостям, признал за ребенком это право. Не хочется так думать, но как иначе объяснить его слова?
Есть права, которые мы не имеем права отдавать на откуп ребенку. Мы, взрослые, родители, педагоги, в конце концов общество, должны обеспечить каждому ребенку его исключительное право - право на жизнь, достойную и счастливую.
Дети Индиго
В редакцию пришло письмо от читательницы из Саратова. Вот о чем рассказала взволнованная мать: 'Моя дочка поражает всех своими странностями. Она совершенно не похожа на обычную девочку ее возраста. И это было с самого рождения.
С ней трудно наладить нормальное общение. Она не может на чем-то одном сосредоточиться. Плохо учится, хотя читать научилась в 3 года, неуступчива. Но если она чем-то увлечется, тут ее уже невозможно оторвать от этого занятия.
Она необыкновенно умная. Она так много знает. С четырех лет сидит у компьютера и умеет добывать информацию лучше отца. Она все время говорит о своей миссии в нашей стране - сделать ее самой богатой
