увядающего цветка. Ведь Алиса именно увядала. Но и на том свете ей не дают покоя. Покой! Точно! Ведь Ришона говорила что-то об Алисе. Вспомнить бы! Давай, голова, вспоминай!»
- Кажется, тебе бы не помешала моя помощь? – спокойный, даже, скорее, успокаивающий и приятный мужской голос прозвучал за спиной. Фаерман обернулся. Он уже не находился в серой и мрачной спальне Королевы. Вокруг него раскинулось зеленое поле, усыпанное всевозможными полевыми цветами. Мимо пролетело несколько бабочек с большими красивыми крыльями, ярко светило солнце. В нескольких шагах от Вестника Смерти стоял молодой человек с длинными волосами и аккуратно подстриженной бородой. Человек был одет в белый балахон, руки его были спокойно опущены и обращены ладонями к Фаерману. Никакой угрозы для Вестника человек не представлял.
- Кто ты? – спросил, оглядываясь в недоумении, Александр Назарович.
- У меня много имен, - спокойно ответил человек, - Твой народ частенько называл меня Спасителем. Реже, Миссией. Еще реже, Иисусом. Я – Свет, так будет проще.
- Чего тебе надо от меня?
- Мне? – чуть скривил бровь Спаситель, - Мне от тебя ничего не нужно. А, вот тебе от меня ...
- Чего я могу хотеть от Миссии? Я проклят! Ты ничем не сможешь помочь мне! – закричал Фаерман во внезапно накатившем отчаянии.
- Ошибаешься, - отрезал Спаситель, - Я могу помочь. Но лишь тогда, когда ты сам захочешь этого и попросишь меня о помощи.
Фаерман посмотрел на свои некогда холеные наманикюренные руки, ныне, испещренные шрамами когтистые недолапы и с мольбой в глазах перевел взгляд на внимательно следящего за ним человека.
- Я не хотел становиться таким. Ты же знаешь, я никогда ничего такого не желал.
- Я знаю. Но, у меня есть для тебя одна очень хорошая новость ... Мы еще сможем все исправить ...
Спаситель подмигнул Фаерману и растворился в воздухе. Последним, что услышал Вестник, прежде чем снова оказался в спальне Ришоны, были слова «Жди знака ...». Вера вернулась в его сердце. Осталось лишь ждать. Ждать и не выдать своих переживаний перед лицом Королевы. А что если она снова захочет разделить с ним свое поганое ложе? Ведь это же его дочь! Нет, Королева насытилась, вероятность подобного слишком мала. Теперь все зависит лишь от того, как скоро воинство Света предпримет хоть какие-то действия. Вот тогда-то Фаерман и вцепится когтистыми руками в глотку Ришоны и вырвет из груди ее черное сердце. Алиса должна упокоиться с миром, а тело ее должно быть погребено, как того требует вера. Забытая, но не погребенная вера Александра Назаровича в Свет, будущее, победу над силами Тьмы и ... скорее, спасительную смерть, нежели чудесное исцеление от проклятья. Теперь он надеялся, что после всего, что натворил, его все-таки простят и примут в мирах Света, а не отправят гнить в бесконечности проклятой темницы Има-Адита. Спаситель дал шанс на искупление, и Фаерман его не упустит.
Лис тихо сидел, забившись в дальний угол опочивальни Королевы, и размеренно раскачивался взад и вперед, погруженный в собственные раздумья. Быть может, Спаситель явился и к нему? Что ж, если в борьбе за искупление Фаермана появится столь сильный напарник, убить Королеву станет гораздо проще. А, что если Лис откажется от предложения Миссии? Что если ему нравится творить зло и служить Вестником Смерти? Что если он в мирской жизни был никем, а теперь дорвался до столь сладкой власти? Не выдать себя, вот главное условие этой тайной сделки. Время покажет. Возможно, придется пустить кровь оборотню, прежде чем добраться до шеи Ришоны. Что ж, если того требует Свет, Фаерман с радостью оторвет голову этому мохнорылому недотепе.
Срединный мир. Горы Аркерии. Безвременье
Сквозь воронку портала, путники вновь оказались на том же месте, где чуть не погибли в прошлый раз. Стренус и Ива не стали ждать появления крапирусов и сразу озарили ущелье светом своих беллатриксов.
- Идем осторожно. Ступаем туда же, куда и я, - шепотом сообщил товарищам Егор и медленно двинулся вперед.
Некоторое время вокруг было спокойно. Казалось, ничто не предвещало беды, однако беспокойство не отпускало путников ни на секунду. Астутус постоянно оглядывался по сторонам, бормоча что-то себе под нос. Стирог чуть повизгивал, или это нос ему так заложило? Каждый пребывал в своих мыслях. Алисе, например, вдруг вспомнились родители и она загрустила. Сильно, чутли не до слез. Ведь они, наверняка, уже давно погибли и бродят нежитью по разоренной земле. Она тихонечко всхлипнула, почти бесшумно. На звук этот лишь Стирог чуть повел мохнатым ухом. Егору же вспомнился старший брат. Перед глазами предстала картина Алешкиной кончины, когда беднягу покусал мертвец, а затем он набросился на самого Егора в машине. «Ты никада меня не лубил!», стоял в ушах обиженный голос Алеши.
- Я любил ... очень любил.., - тихо выдохнул Егор.
- Это дракон, - прошептал подошедший сбоку Астутус. Он решил-таки наплевать на осторожность и идти не по следам Стренуса, а обогнуть товарищей и предупредить его, - Мне рассказывали в детстве, что драконы воскрешают в памяти своих жертв тягостные воспоминания специально, чтобы сбить их боевой настрой. Лишить собранности. У меня, например, смерть жены стоит перед глазами, как кость, застрявшая в горле. Сильные твари, Драгодон их побери, - последние слова бабуин прошептал, но, доселе, укрывшийся в недосягаемом для глаз путников месте дракон его все-таки услышал. Стены ущелья затряслись от холодящего душу рычащего крика.
- Драгодон! – с нескрываемой ненавистью прорычало свирепое существо, - Эта тварь посмела преступить порог Врат Дракона?
Путников закружила невиданная сила, и они исчезли из ущелья, очутившись в просторном зале со стенами, мощенными из больших серых камней. Крышу придерживали колонны в форме каких-то клыкастых существ с крыльями. Егор видел похожие скульптуры во Франции на храмах, построенных в готическом архитектурном стиле.
- Гаргулии, - произнес он, скорее для себя, нежели во всеуслышание.
- Именно, Воин! – подтвердил суровый и мощный голос, - Мои далекие от совершенства родственники.
Путники устремили свой взгляд вдаль зала, где из воздуха, подернувшись легкой дымкой, материализовался громоздкий каменный трон с восседающим на нем существом. Существо, действительно, само очень походило на подпирающие потолок статуи. Разве что, габаритами своими превосходило даже огромных исполинов, стоявших для устрашения по обе стороны от Врат Дракона.
- Ты тот дракон, что охраняет Кубок? – спросила на удивление смелым и жестким голосом Ива. Дракон чуть наклонился к незваным гостям и скривился в подобии улыбки. Скорее, пугающем, нежели дружелюбном.
- Я повелеваю этим местом. Кубок принадлежит мне, - дракон перевел взгляд на Егора и у того страшно разболелась голова, - Равно, как и Медальон Времени. Они мои и только мои! – раскатами грома гремел его голос.
- Они нужны нам, - ничуть не смутившись от вида, изнемогающего от боли Стренуса, продолжила Алиса, - И перестань, пожалуйста, ковыряться в голове моего друга.
Подобное обращение очень удивило дракона. Оно даже насмешило его, и дракон во всю глотку расхохотался. От его хохота с потолка посыпались мелкие камешки. Один из них попал Астутусу по голове и тот плевком выругался на каком-то неизвестном диалекте. А может и не диалект это был? Может просто невнятное бурчание? Не до того, в общем, было. Дракон протянул когтистую руку и довольно аккуратно зажал Алису в морщинистой ладони. Ладонь была почти вдвое больше самой девочки. Он поднес руку к клыкастой пасти и Егор уже подумал, что вот-вот Ива закричит от боли, разжевываемая здоровенным монстром. Он даже потянулся к мечу, но рукоять его почему-то больно обожгла руку. Странно. Похоже, что беллатрикс не желал вступать с драконом в бой. Монстр разжал ладонь и в упор уставился на сидящую на
