– И тебе сегодняшняя ночь запомнится на всю жизнь, неважно, удастся она или нет…
– Кон, что не так?
– Все в порядке. Просто…
– Что – просто?
Он выскользнул из ее объятий и направился к дивану.
– У меня такое ощущение, точно я тебя принуждаю.
– Послушай, я же принимала противозачаточные таблетки! Я сама так решила, ты разве не помнишь?
– Да, знаю… И все-таки я тебя к этому подтолкнул… – Коннор резко выдохнул. – Вот что, Фредди, если ты этого не хочешь, просто скажи, и будет так, как ты пожелаешь. Обещаю.
Неужели она слышит такое из уст Коннора О'Салливана? Куда подевались его нахальство, его самоуверенность, столь ей знакомые?
Исчезли, точно их и не было. Пусть только до поры до времени. Защитная маска упала, а под ней обнаружился человек… мужчина, который ценит ее чувства, мужчина, который в первую очередь хочет добра ей, невзирая на собственные потребности. И за это Фредерика любила его еще сильнее.
Она шагнула к мужу.
– Кон, я хочу этого. Я хочу тебя. Разве ты не видишь?
– Ты так говоришь, но вполне ли ты уверена? Все безвозвратно изменится, Фредди. Ты станешь иной, и я не знаю, готова ли ты к этому.
– Тогда предоставь решать мне самой. – Фредерика обвила руками его шею. – Просто поцелуй меня, и все.
Мгновение поколебавшись, Коннор коснулся ее губ нежным, ласковым, легким поцелуем. Чудесный поцелуй… но Фредерике хотелось большего. Гораздо большего!
Она вцепилась в его рубашку, притянула к себе и поцеловала в ответ. В этот поцелуй она вложила все обуревающие ее чувства, все то, чему научилась от него же, без слов объясняя, что хочет его прямо здесь и сейчас. Этот поцелуй дышал таким жаром, таким неистовством, таким самозабвением, что Коннор не мог ему не поддаться.
Наконец Фредерика отстранилась, по-прежнему не выпуская его рубашки. Ей отчаянно хотелось увидеть в синих как небо глазах бушующее пламя желания. Привести мужчину к пределу чувственного возбуждения. Развеять все его сомнения и испытать наконец то, о чем она мечтала всю свою взрослую жизнь. Но Коннор только улыбнулся.
– Фредди, ты пытаешься мне что-то сказать?
– Да, черт тебя дери! – И Фредерика в сердцах рванула его рубашку.
– «Черт меня дери?» – потрясение переспросил Коннор. Никогда прежде не слышал он от жены подобных слов.
– Как мне убедить тебя? Сорвать с тебя одежду? Самой устроить стриптиз? Что?!
Коннор удивленно заморгал. А затем расплылся в широкой, от уха до уха, улыбке.
– А можно и то, и другое?
– Ну что мне с тобой делать? – простонала Фредерика, прижимаясь головой к его груди.
– Сейчас покажу, детка, – мягко заверил он. – Прямо сейчас.
Девушка подняла глаза, теперь в его взгляде не ощущалось ни тени нерешительности. Коннор взял ее за руку и повел в спальню. Сбросил с кровати покрывало и усадил жену рядом с собой. Потянулся к краю ее свитера, но Фредерика оттолкнула его руку.
– Нет. Сейчас моя очередь.
Она расстегнула две верхние пуговицы его рубашки. Коннор вытащил рубашку из джинсов. И тут Фредерику обуяла безрассудная отвага. Она снова отвела его ладони, ухватила за плечи и уложила на спину. На лице Коннора отразилось откровенное удивление. Она сама была изумлена ничуть не меньше, но от задуманного не отступилась. Расстегнула третью пуговицу и, прерывисто вздохнув, распахнула рубашку и поцеловала его в грудь. Она понятия не имела, правильно ли поступает, но Коннор закрыл глаза и тихонько охнул, даже не подумав ее остановить. Так что со следующей пуговицей Фредерика поступила точно так же, а потом и со следующей… Чем ниже она спускалась, тем громче стучало ее сердце.
Коннор стиснул в кулаках края простыни, и девушка с восторгом осознала, что ее поцелуи возбуждают его. Дрожащими пальцами она расстегнула последнюю пуговицу, поцеловав упругий живот как раз над пряжкой пояса.
– Чудесно, детка, – выдохнул он. – Но… как насчет манжет?
Фредерика послушно расстегнула манжеты. Коннор сел, сбросил с себя рубашку и, едва освободившись, взялся за свитер девушки и рывком стянул его через голову. В спальне было прохладно, но своими прикосновениями Коннор согревал Фредерику. Вот он расстегнул лифчик и принялся поглаживать ее груди. Затем осторожно уложил ее на кровать, сам вытянулся рядом и припал к ее губам в жадном, жарком поцелуе.
Она полагала, что ничего нового о поцелуях уже не узнает, но, к ее восторгу, оказалось, что до сих пор Коннор не продемонстрировал и половины своих талантов. После дюжины-другой неспешных, глубоких, дурманящих поцелуев, он нащупал пуговицу на ее джинсах, расстегнул, дернул вниз «молнию». Снял с девушки джинсы, а заодно и трусики. Фредерика потрясенно охнула. Внезапно устыдившись собственной наготы, она потянулась к одеялу, но Коннор решительно отвел ее руку.
– Нет уж, – сказал он. – Сегодня ночью я хочу тебя видеть всю как есть.
