быстрее. Невеста на сносях довольно вульгарное зрелище.
Диана, конечно рисковала. Помириться можно было проще, но гордость требовала не унижаться до мольбы, даже если бы она проиграла. Если он откажется жениться, его можно было бы осуждать, хотя она оказалась бы в унизительном положении. Однако Диане не хотелось, чтобы победа осталась за ним.
Когда она назвала его своим будущим мужем, у Себастьяна замерло сердце. Но радость быстро угасла под неприязненным взглядом Дианы. Она разговаривала так, что казалось, брак с Себастьяном был наихудшим вариантом, который только можно было придумать.
— Вы твердо уверены, что я — отец ребенка? — с горечью спросил он. — Если, конечно, он существует.
Ему стало стыдно за себя, когда она, сдавленно крикнув, бросилась на него. Он сделал шаг назад и увернулся от пощечины, а затем подхватил ее, чтобы она не упала, когда потеряла равновесие.
— Осторожнее, — сказал он более нежно. Ее близость, как обычно, подействовала на него. — Вам лучше сесть.
Устроив ее в кресле, он присел на край стола, скрестив ноги, чтобы выглядеть более спокойным.
— Теперь рассказывайте.
— Нет сомнений, что вы отец ребенка. — Диана смотрела на него с возмущением. — Неужели вы верите, что если я… была близка с Блейком, то предложила бы вам, а не ему, жениться на мне?
— Думаю, на этот вопрос есть только отрицательный ответ, — поморщился Себастьян.
— Разве вы не знаете, что выйти за него замуж было моей заветной мечтой еще с юности? Теперь благодаря вашему дьявольскому замыслу отомстить мне за то, о чем других мужчин не надо просить дважды, моя жизнь разрушена. Зачем вы это сделали? Неужели мой поцелуй был настолько ужасным испытанием?
— Простите. — Он смог выдавить из себя лишь обычное извинение. И еще истинный факт: — Поцеловать вас было настолько приятно, что ничего лучшего я не испытывал до… ну… вы знаете.
— Ни вы, ни я не смогли предвидеть последствий, — сказала Диана с чуть заметным вздохом. — А теперь приходится платить.
Себастьян напоминал себе тупого героя пошлого романа, который не задумывается о том, чем часто кончается удовлетворение похоти. И как те выдуманные распутники, он оказался застигнут врасплох.
— Скажите, а как вы узнали? — Себастьяна заинтересовала практическая сторона. — Мои познания в этих делах ничтожны, но я знаю, что процесс занимает девять месяцев. А прошло всего шесть недель. Вы абсолютно уверены?
— Боюсь, что сомнений почти не осталось.
Себастьян слушал, как Диана описывала симптомы и некоторые детали женской физиологии, которыми — он догадывался — она хотела смутить его. Рассказ о менструациях вызвал у него некоторое чувство брезгливости, но он всегда считал, что лишние знания не повредят. Про себя он решил купить книгу, посвященную этим вопросам.
— Вы себя неважно чувствуете?
— В основном неплохо. Но иногда внезапно накатывает тошнота.
— Может, дать вам что-нибудь? — осторожно спросил Себастьян. — Вина, чаю?
— Благодарю, не сейчас. Лучше решим, что нам делать.
О продолжении рода Себастьян никогда не задумывался и не очень-то этого хотел. И когда дело доходит до воспроизведения потомства, мужские особи оказываются вовлечены лишь в самом начале (и на очень короткое время). За дальнейшее отвечает женщина, а мужчине остается лишь ждать сомнительного удовольствия увидеть себя скопированным в уменьшенном виде.
Однако у него оставалась еще одна обязанность, которую он не мог не выполнить: дать будущему продукту его плоти и крови имя.
— Когда бы вы хотели заключить брак? — спросил он. — И где?
Ну вот, дело сделано. В этой ситуаций Себастьян повел себя как джентльмен. Во второй раз Диана совершает помолвку с человеком, которого, как ей казалось, она любила. Интересно, что бы она почувствовала, если бы предложение ей сделал человек, которого она действительно любила бы и который отвечал бы ей взаимностью. Но она этого уже никогда не узнает.
Она жестом показала, что надеется на дальнейшее совместное существование. Он продолжал стоять у края стола, плечи сгорблены, руки переплетены натруди.
Диана вытянула руку в перчатке, проверяя, хорошо ли та надета.
— Я бы хотела, чтобы свадьба прошла в Мэндевилл-Уоллоп, — сказала она. — Я все равно собиралась поехать в Шропшир на Рождество. Поскольку у нас не будет времени заранее сообщить имена новобрачных, вам придется получить специальное разрешение. — Она взглянула на него, но не смогла ничего прочесть по его лицу. — Вы знаете, как это сделать?
— Я выясню. Вы скажете родителям правду?
— Они со временем поймут — ведь ребенок родится раньше расчетных сроков, но я бы хотела, чтобы они верили, что мы испытываем взаимную приязнь. Они очень расстроятся, если узнают, что я вступаю в брак вынужденно. Отец с матерью будут рады видеть вас членом семьи. Вы им очень нравитесь.
— Они мне тоже нравятся. — Его голос немного потеплел. — Они очень интересные люди.
— Нужно установить ясность еще в нескольких вопросах, — сказала Диана. — Я обладаю большим состоянием. Чтобы гарантировать себя от каких-либо неожиданностей, я хочу, чтобы эти средства и после замужества принадлежали мне и моим детям. Блейкни согласился с этим условием.
— У меня достаточно своих средств. Вы можете полностью распоряжаться своими.
— Мне не нравится этот дом. — Она фыркнула и посмотрела на расставленные мышеловки, к счастью, пока пустые. — Я предложила бы вам переехать ко мне. Мы сможем расширить библиотеку.
— Согласен. Я это и имел в виду, когда говорил, что ваш дом мне нравится больше.
До сих пор он проявлял удивительную сговорчивость.
— И еще одно. Это касается постели. До рождения ребенка я бы предпочла спать одна.
Несколько мгновений Себастьян молчал.
— Так лучше для ребенка? — наконец спросил он.
— Не знаю, но так лучше для меня. Естественно если родится девочка, я пущу вас к себе, чтобы вы могли иметь наследника.
Себастьяну было абсолютно все равно, будет у него наследник или нет. Неужели он сможет заниматься с ней любовью, только если она будет рожать девочек? А потом вновь на месяцы, а то и навсегда забыть об этом?
— Почему? — спросил он. Ему хотелось сказать: что, набравшись опыта, он станет для нее хорошим партнером.
— Сожалею, — ответила Диана, — но я не могу простить ваш подлый поступок. Возможно, мне удастся сделать это в будущем.
Значит, бесполезно умолять ее, как он собирался. Его подлый поступок! Да, он был не прав. Очень хорошо. Он готов признать это. Как мужчина.
— Я приношу извинения зато, что произошло в Мяркли-Чейз, — произнес он. — Мне не следовало делать то, что я сделал.
— Вы имеете в виду то, как соблазнили меня из мелкого чувства мести?
Он кивнул.
— Вам не кажется, что это было чересчур? Ведь я всего лишь заставила вас поцеловать меня. Разве это такой ужасный грех?
Гордость не позволила Себастьяну пуститься в объяснения, как много для него значил этот поцелуй и какое опустошение наступило в его душе, когда он узнал, что она просто шутила.
— Я еще раз прощу прощения.
— И я прошу прощения зато пари. Это действительно была крайне неудачная шутка, и я долго сожалела, что согласилась в ней участвовать. И полагаю, должна также попросить прошения за то, что перехватила книги, хотя вы это заслужили.
Себастьян снова ответил молчаливым кивком.
— Мы похожи на маленьких детей, — вздохнула она, — которых матери силой заставили помириться,
