неуютно, я приходила к маме, садилась рядом – близко-близко, и мне становилось теплее. Честно говоря, я и теперь часто так делаю. А почему ты спрашиваешь?.. – И тут же вспомнила, что рассказывала мне Вика. Должно быть, у Артура действительно непростые отношения в семье: вечно отсутствующий отец, а мама… вдруг у него и вправду нет матери?..
– Мне просто любопытно, как это бывает у других… людей, – сказал он после легкой заминки. – У меня нет родителей.
– А как же твой отец?
– Да, правильно, отец. У него слишком много дел и забот, – сухо ответил он. – Хотя, разумеется, я очень к нему привязан.
– Я слышала! – обрадовалась я, и Артур с изумлением посмотрел на меня. – Твой отец крупный бизнесмен, и дела вынуждают его находиться то на Урале, то за границей.
– Ах да, – согласился он, будто ожидал услышать от меня что-то совершенно другое.
– А твоя мама? – все-таки решилась поинтересоваться я.
– Она умерла, – ответил он еще суше, и я поняла, что надо держать себя в узде, или мое любопытство может обернуться чем-нибудь нехорошим.
На этом разговор о родителях прекратился. У самого подъезда Артур остановился и вдруг спросил:
– Полина, какого цвета твои глаза?
Вопросики он умеет задавать еще те!
– А ты не видел? – на всякий случай переспросила я.
– Я спрашиваю о настоящем цвете.
– Некрасивого, – вынуждена была признаться я. – Такие… как бы немного фиолетовые… В детстве надо мной смеялись, вот я и стала носить цветные линзы.
– Я так и думал, – чуть улыбнулся он. – Я хотел бы увидеть твой настоящий цвет глаз. Я уверен, что он – очень красивый.
Вот и носи после этого линзы!
Когда я вернулась домой, Джим радостно встретил меня у двери и облизал шершавым горячим языком замерзшие на вечернем ветру нос и щеки.
Родители ждали меня в гостиной.
– Полина, – позвала мама, – подойди, нам надо поговорить.
Я шагнула в комнату и вдруг поняла, что впервые в жизни не могу рассказать им всю правду. Я не могу рассказать им об Артуре и всех сомнениях, что мучают меня уже не первый день. Они просто не поверят в то, что произошло сегодня около кафе «Элис»! Или поверят, но тогда уж точно перестанут выпускать меня из дома. Вообще.
У меня появилась тайна.
– Простите, – мне очень не хотелось лгать, но я подумала, что это – ради Артура, и отважилась: – Мы гуляли по центру с новеньким из нашего класса. А мобильник у меня садился, и я его отключала, а потом забыла включить.
– Новенький – этот тот самый Артур, сын владельца медных месторождений? – спросил отец.
– Ну да. Он милый парень, и, надеюсь, мы с ним подружимся, – объяснила я.
– Милый? – Мама удивленно приподняла брови. – Он тебе нравится?
Это начинало походить на допрос, я занервничала и замкнулась. Мама, видимо, все поняла, потому что посмотрела на отца и сказала, что ему пора спать.
Он тут же поднялся с дивана и ушел, подмигнув на прощанье: мол, все с вами, девочки, ясно. Секретничайте…
После этого мы с мамой проговорили еще, наверное, целый час, однако все на этот раз было не так, как раньше. Тайна тяготила меня, вынуждая тщательно взвешивать каждое слово. Между мной и мамой пролегла трещина. Пока еще узкая, почти незаметная. Но что будет, если так пойдет и дальше. Кто-то говорил, что ложь всегда рождает новую ложь, и в конце концов человек путается в ней, как муха в паутине.
– Мам, – сказала я наконец, – ты знаешь, я пока не хочу говорить об Артуре. Все еще слишком неопределенно… Не спрашивай меня, ладно? А с Димкой я вовсе не ссорилась. Мы дружим.
– Хорошо. – Она поцеловала меня в лоб. – Ты уже совсем выросла. Как жаль, что дети не остаются маленькими.
– Тогда ты бы тоже не выросла. – Я показала ей язык и отправилась в ванную.
Наполнив ванну с моей любимой пеной с запахом фиалок – обожаю этот запах, – я закрыла глаза и стала думать об Артуре.
Я вспоминала каждый его взгляд, каждое движение так отчетливо, будто и сейчас видела его наяву.
Кто же он на самом деле? Или, возможно, мне лучше не знать об этом. Однако забыть все происшедшее не получалось, и мысли, помимо воли, все время крутились в голове.
Как быть со сверхчеловеческой реакцией Артура и той расплющенной пулей, что и сейчас лежит в моей шкатулке со всякой бижутерией? Как объяснить то, что я явственно видела своими глазами?..
А еще этот Владлен. При воспоминании о нем кровь застыла в моих жилах. Никогда я не встречала никого настолько пугающего.
Неужели он и вправду едва меня не убил?..
«Старуха! – вдруг вспомнила я, и в ушах опять зазвучал ее ужасный хриплый смех. – Она предупреждала меня об опасности! Она говорила: «Берегись ночи!»
Надо разыскать ее и расспросить поподробнее. Возможно, карты открыли ей тогда все, что действительно со мной произойдет…
Я вздохнула, спустила воду и, завернувшись в любимое пушистое полотенце, отправилась спать.
Сегодня у меня выдался очень длинный день.
Она ждала его в той же комнате, что и раньше.
На этот раз ее медные волосы были заплетены в две тугие длинные косы и лежали на груди, словно сверкающие чешуей змеи. Верхнее платье на ней было зеленое, с большим вырезом, из-под которого выглядывало нижнее платье, из материала пожелтевшего и истончившегося. Изящные, сплетенные вручную кружева, украшавшие его по краю, давным-давно порвались и истлели. Голову ее стягивал тонкий серебряный обруч, потускневший от времени. Однако она, как и всегда, выглядела настоящей королевой.
Ловчий преклонил перед ней колено.
– Ты опоздал, – произнесла она звучно и певуче. – Где ты был?
– На охоте, моя королева, – отвечал он.
– На охоте! – оживилась она. – Мой верный Там Лин,[10] ты принес мне что-нибудь? Ну скажи скорее!
Она, словно маленькая девочка, нетерпеливо ожидающая подарка, подбежала к нему и тут же разочарованно отпрянула:
– Ты ее не нашел!
– Нет, моя королева. Но охота идет. Она где-то рядом.
– Подойди туда, – королева ткнула тонким пальчиком в ту сторону, где на стене когда-то висело старинное зеркало, – и скажи, что ты видишь.
Ловчий едва заметно поморщился, но тем не менее повиновался.
На стене висела рама. Пустая рама, он так и сказал королеве.
Она удовлетворенно кивнула и прошлась по комнате, едва слышно напевая себе под нос:
– Почему мы не пьем меда? – вдруг обернулась королева к Ловчему. – Скажи мне, почему? Почему сидим здесь, когда ТЕ пируют за нашими столами?! Этот город должен стать нашим! Пора выйти из подвалов! – Она требовательно взяла его за подбородок, заставив смотреть себе в глаза.
