байдарок могут показаться в любую минуту.
— Пять! — взвыл мужчина. — Ну ладно, идите на берег. Я перехвачу их, когда они подплывут.
Кэйси покачала головой.
— Не надо, мы сами как-нибудь справимся.
— Наверное, леди, вы не заметили порогов?
— Да, но некоторые девушки уже плавали на байдарках раньше.
Мужчина недоверчиво хмыкнул.
— Мы стараемся научить их рассчитывать во всем только на собственные силы, — спокойно продолжала Кэйси, — а если мы будем помогать им еще до того, как в этом возникнет настоящая необходимость… — она вдруг отвела руку от глаз и махнула ею в сторону.
— Вот, уже показалась первая!
— Ну хорошо, только, ради Бога, не стойте здесь, дожидаясь, пока они снесут вас. — С этими словами незнакомец вскарабкался на валун, выступающий из воды.
Лишь сейчас Кэйси впервые внимательно посмотрела на него, вернее, на его прямую спину, покрытую ровным загаром. Он был идеально сложен: широкие плечи, узкие бедра, длинные ноги с рельефно выступающими мускулами — ноги спортсмена-бегуна. Слегка спустившиеся шорты открывали узенькую полоску ухоженной белой кожи. Нигде не было ни капли лишнего жирка. «Наверное, сидит на диете», — решила Кэйси, не найдя лучшего объяснения увиденному.
Она едва успела перевести взгляд на его густые темно-каштановые волосы, как услышала скрежет дерева о камни и ругательства, которые выкрикивали два юных голоса и которые монахини Ордена Святой Екатерины старались заставить их забыть. «Вот они, плоды либерального воспитания», — промелькнуло у нее в голове, и вслед за незнакомцем Кэйси бросилась к приближающейся байдарке.
— Мы сможем перехватить остальных, когда они пустятся вплавь, или снять их с камней — смотря по обстоятельствам! — прокричал он ей через плечо и ободряюще улыбнулся.
При виде этой улыбки Кэйси вдруг слегка споткнулась и почувствовала слабую дрожь в коленях. И не только сбивающая с ног вода была тому виной…
«Ох, — подумала она мимоходом, — поскорее бы очутиться на берегу…» Кэйси постаралась сосредоточиться. Резко накренясь, байдарки плыли теперь одна за другой, и в течение следующих двадцати минут Кэйси и незнакомец вылавливали из бушующего потока девочек, весла и сами байдарки. Сидящая с веслом в руках в последней байдарке сестра Джоан легко преодолела глубокий участок порогов, но слишком резко остановилась на мелководье, завидев берег, на котором сгрудились остальные девочки. Она помахала им, выбралась из байдарки и подала руку своей двенадцатилетней спутнице.
Незнакомец, стоящий рядом с Кэйси, пробормотал себе под нос последнее проклятие.
— Держу пари, вы думаете, что мальчики справились бы лучше, — отрывисто сказала Кэйси и побрела к берегу.
— Мальчики, — прозвучало ей вслед, — просто выражались бы несколько иначе.
Кэйси подавила улыбку и обернулась.
— Спасибо за помощь, — сказала она. — Мое имя Кэйси Леонора Грэй, но все зовут меня просто Кэйси.
— Джеффри Колдуэлл, — ответил он, крепко пожав протянутую ему руку.
Его лицо было так же совершенно, как и фигура, и чем-то приводило Кэйси в замешательство. А когда он улыбнулся, она вдруг почувствовала, как по ее телу по совершенно необъяснимым причинам разливаются тепло и покой. Эта изумительная улыбка отразилась и в его миндалевидных зеленых глазах. «Любопытно, что такой интересный мужчина делает в захолустьях Беркшира?» — озадачилась Кэйси. Она сознавала, что в данный момент не являет собой идеал женской привлекательности, и поэтому неуверенно улыбнулась ему в ответ. Кэйси отвернулась и, с трудом передвигая свое разбитое тело, поплелась к берегу, на котором было сухо и солнечно.
Сестра Джозефина пересчитывала девочек по головам и собирала их в кружок в тени березовой рощицы, а сестра Джоан копалась в обломках байдарок, без конца бормоча «Боже, о Боже».
Это были монахини Ордена Святой Екатерины и сестры отца Кэйси. Однако они были ей не только тетями, но и наставницами и ближайшими подругами.
Благоговейное молчание овладело девочками, когда Кэйси ступила на берег. На какое-то мгновение у нее мелькнула мысль, что причинами тому были она сама и их безграничная благодарность за спасение своих непутевых юных жизней. Но тут же Кэйси поняла, как глубоко ошибалась.
Глаза всех путешественниц, даже обеих монахинь, были прикованы к стоящему рядом с ней мужчине. Он казался совершенным образцом представителей мужского пола. Капельки воды стекали по его стройному торсу и блестели, запутавшись в жестких темных волосах, покрывающих выпуклую грудь. Мокрые нейлоновые шорты подчеркивали каждую линию его вызывающей мужественности.
Все, на что Кэйси в этот момент оказалась способна, так это отвести глаза от незнакомца.
— Девочки, — произнесла она хорошо поставленным голосом преподавательницы. — Я хочу представить вас мистеру Джеффри Колдуэллу. От имени каждой из вас я поблагодарила его за великодушную помощь. Мистер Колдуэлл, разрешите представить вам сестер Джозефину и Джоан, а также наших воспитанниц: Эмбу, Люси, Трэйси, Лесли, Мэри, Дину, Кану, Хуаниту, Дебби, Сью и Синди. — Кэйси одарила Джеффри очаровательной улыбкой. — Постепенно вы сориентируетесь.
Он нахмурился и посмотрел на монахинь в серой летней одежде, затем на девочек, разных по росту, внешности, национальности, но одетых в одинаковые темно-синие шорты, белые блузки, тонкие белые гольфы и туфли на резиновой подошве. На головах у всех по-монашески были повязаны большие белые шарфы. Наконец его взгляд остановился на Кэйси. Перед ним стояла не юная девочка, а молодая двадцативосьмилетняя женщина. Она тоже была в лагерной форме, которую одела только из желания доказать девочкам, что не такая уж «кошмарная» эта одежда. Промокшая насквозь блузка обрисовывала ее высокую упругую грудь, подпоясанные ремешком шорты подчеркивали тонкую талию, гольфы обтягивали стройные, покрытые золотистым загаром ноги. Ее великолепные белокурые волосы уже начали подсыхать и закручивались непослушными завитками. Покрытый веснушками нос и большие голубые глаза делали ее чуть ли не вдвое моложе. Она и чувствовала себя двенадцатилетней девочкой, и оценивающий взгляд Джеффри Колдуэлла только усиливал это ощущение.
— Понятно, — произнес он наконец, — значит, вы из…
— Фермы Рэйнбоу, — продолжила Кэйси. — Это летний лагерь и летняя школа одновременно, и находится она в трех милях отсюда по дороге и в десяти — по реке.
Девочки разом шумно выдохнули, когда Джеффри поднял руку и потер шею, так как при этом все его мышцы пришли в движение.
— Ферма Рэйнбоу, — повторил он со вздохом. — Наверное, мне следовало догадаться. Если позволите, я пойду переоденусь, а вы побудьте пока здесь.
Кейси смотрела, как он легкой походкой прошел по тропинке к небольшому, хорошо знакомому ей бревенчатому домику, приютившемуся на склоне холма среди зарослей болиголова. Так, значит, Джеффри Колдуэлл приобрел эту землю у старого Рэсбоуна! Она чуть не фыркнула. Трудно было представить себе более непохожих людей, чем Сэс Рэсбоун, эксцентричный старикан, враждовавший с монахинями на протяжении почти тридцати лет, и Джеффри Колдуэлл, этот высокий стройный незнакомец. Старый Рэсбоун на его месте с удовольствием дал бы им всем возможность утонуть в реке.
Когда дверь за Джеффри закрылась, три девочки растянулись на траве и застонали, что они уже готовы отдать Богу душу после переправы через речные пороги. Еще две заявили, что Джеффри Колдуэлл — живое воплощение Гарри Гранта в молодости. Люси демонстрировала места, где он прикасался к ней, а Эмба жаловалась, что Кэйси и монахини умудрились вымочить ее до нитки и лишили возможности, в ее-то двенадцать лет, привлечь внимание единственного достойного, настоящего мужчины, какого она только видела за последние недели.
Сестра Джоан подошла к Кэйси и сообщила о понесенных потерях.
— Две байдарки повреждены основательно, но течь не должны. Три сумки с продуктами пострадали незначительно. Кое-какая одежда промокла, но цела. Сохранилась также аптечка первой медицинской помощи. Все остальное, вероятно, уносится по течению в Бостон. — Она ободряюще улыбнулась. — Я думаю, мы легко отделались!
