Теперь спортзал «Фрунзевец» стал для Миши едва ли не родным домом — не было ни одного дня, чтобы он не проводил здесь 2–3 часа на тренировках: понедельник и четверг — бокс; вторник, среда и пятница — дзюдо и самбо; суббота — карате…
И только по воскресеньям он проводил время со своей матерью и младшей сестрой Дашей… К этому маленькому, но такому любознательному человечку Миша относился с особенным трепетом и любовью!.. Он исполнял все ее капризы, водил в зоопарк, в кино, в планетарий, покупал мороженое и игрушки… А потом опять всю неделю экономил на своих школьных обедах, те 70–80 копеек, что давала ему мать, чтобы следующее воскресенье у Дашки опять было веселым и счастливым днем!.. Он даже не задумывался над тем, что делает и как, просто… В его жизни были две женщины, за которых он готов был отдать абсолютно все, пока две — его мать и его младшая сестра Даша…
…По правде говоря, девчонки в классе сохли по Мише!.. Да и то подумать — круглый отличник, умный, начитанный да ко всему прочему еще и спортсмен, каких поискать, «кандидат в мастера»! И не по шахматам, а в самом что ни на есть мужском спорте! Да какая же дура откажется от такого спутника, который и разговор поддержит, и сам интересное расскажет, и если вдруг что случится, еще и от хулиганов защитить сумеет!.. В общем… В своей школе девятиклассник Миша Парубец пользовался популярностью и вниманием даже у десятиклассниц… А что?! Этот «мальчик» уже был под 180 ростом, в плечах размере в 50 -м и с тонкой талией и бедрами, на которые спокойно налезали брюки 46-го размера! Эдакий «треугольник»! Эдакая помесь молодого бога Адониса с Гераклом!.. Потому что его руки, плечи и грудь, да вообще весь торс, который бугрился большими мышцами, вообще был предметом зависти всех школьных пацанов, а девчонки постоянно придумывали какие-то маленькие женские хитрости, чтобы прикоснуться к этим стальным мышцам!.. Склонятся над ним, сидящим за партой, якобы желая что-то узнать, или встать на цыпочки, чтобы «на ушко шепнуть по секрету», но обязательно так, чтобы коснуться его руки или плеча своей грудью…
В общем… Завидный был Миша «жених», да только… Не замечал он никого из этих девчонок, потому что была в его душе «зазноба» — Марина… Марина Горячева… Которая не замечала его самого! Единственная из всех девчонок в классе да и во всей школе! Или, может, просто делала вид, что не замечала?..
Невысокая, ладно скроенная, с двумя светло-русыми косичками, очень миловидным личиком и с задорно вздернутым носиком… У них с Мишей было очень много общего — она тоже была круглой отличницей и тоже занималась спортом — спортивной гимнастикой. И уже была мастером спорта, и участвовала во всесоюзных соревнованиях!..
Нет… Если честно, то Марина, конечно же, замечала душевные страдания Миши. И, чего скрывать, как и он, Марина больше никого, кроме него единственного, возле себя не видела… Но… А как же гордость девичья? А как же серенады лунной ночью под балконом? А как же страстные признания в любви под стрекот сверчков и цикад? Чтобы хоть немножко, хоть чуть-чуть было похоже на Ромео и Джульетту, Тристана и Изольду, Руслана и Людмилу… Кому ж такого не хочется?
О чем только не мечтают девчонки и мальчишки в пятнадцать-шестнадцать лет!.. Что только не грезится им в их юношеских снах!.. Жаль только, что проходит совсем немного времени, каких-то два-три года, и вся эта розовая и такая красивая романтика исчезает куда-то, а вместо нее… Вместо нее к восемнадцати годам, к огромному сожалению, как правило, приходят если не прагматичный расчет, то вино, сигареты, а иногда и наркотики, и ранняя беременность как последствие всех этих развлечений… А настоящие, красивые, теплые чувства уходят куда-то навсегда, оставляя свое место в юношеских, несформировавшихся душах цинизму, черствости и бесстыдству, которые окрестили красивым словом «раскомплексованность»… Или остаются, но лишь у очень немногих!.. Жаль, что такие вещи еще непонятны в пятнадцать, когда кажется, что весь мир радуется просто тому, что ты в нем есть…
В общем…
Они тянулись друг к другу и даже, возможно, и любили по-юношески, но… Никто из них не решался пока первым завести разговор о своих чувствах… C’est la vie, как говорят французы, или попросту, такова жизнь…
…В жизни Миши, в его душе только-только начинала появляться третья женщина… Она была для него еще чем-то эфемерным и недоступным, хотя сердце подсказывало, что именно она, Маринка, займет в его душе большое и достойное место… А пока были мама и сестренка Дашка…
Весна 1979 г. Москва.
«…Вот ты и Мастер!..»
…И бесконечные, изнуряющие тренировки…
…Месяц за месяцем…
— Ити! Ни! Сан! Си! Го! Року! Сити! Хати! Кю! Тзю![1] — командовал сэнсэй[2] Тадеуш, и от его резкого голоса по додзо[3] гуляло гулкое эхо.
Кохай[4] Миша Парубец тренировался упорно и даже самозабвенно…
Добившись немалых результатов в боксе и в борьбе, именно здесь, оказалось, он нашел то, что было ему по душе и что полностью отвечало его пониманию быть сильным телом и духом…
Именно здесь, в спортзале «Фрунзевец» на Маяковке, он «нашел свой путь»…
— Йе! — с этой команды начиналось его субботнее утро.
И начиналось многочасовое самоистязание…
А когда Учитель подавал команду: «Ямэ!..» — то все, кто в тот момент здесь находился, прощались с сэнсэем, говорили традиционное «Ос!» и покидали додзо, а Миша…
Миша оставался еще на полчаса-час, отрабатывая на боксерской груше удары…
Тадеуш наблюдал издалека за этим упорным парнем и только иногда подавал команды:
— Михаил!
— Да, сэнсэй!
— Ногарэ! Ногарэ!!!
— Ос! — отвечал Миша и продолжал лупить кулаками грушу, но теперь уже учитывая те рекомендации, которые давал ему его тренер…
И не было, казалось, никакой усталости в теле этого упорного и целеустремленного паренька…
Весна 1979 г. Москва.
Там же…
…Учитель все ждал, когда же наступит тот момент, когда его, чего уж скрывать, один из лучших учеников выдохнется наконец-то и отойдет от избиваемой им боксерской груши…
Да только Миша почему-то от нее не отходил…
Мощные серии, «двойки» и «тройки», сыпались как из пулемета, по рукам и плечам, бугрящимся мощными мышцами, струились ручейки горячего пота, и парень все бил и бил… С какой-то неистовой исступленностью…
И в конце концов через полчаса сэнсэй подал резкую команду:
— Ямэ!!! Сейдза!
Миша послушно отошел от груши и опустился на татами в позе медитации на колени и усевшись на пятки.
— Мокусо! — резко скомандовал еще раз Учитель.
И Миша закрыл глаза…
