— Я, — подтвердил Шептун.
— Как сходил?
— Плохо. Третьего человека потеряли за неделю. Уже почти завербовал.
— Такими темпами мы в клан вообще никого не наберем, — покачал головой Грач. Было видно, что его мысли заняты совсем другим.
Начальник «Набата» был уже пожилым, если не сказать старым. Как и многие в Зоне, он не имел возраста — суровая жизнь сбила все его качества в единый кусок живой, хорошо закаленной стали, который в текущем виде больше напоминал добротный некрасивый молот. Грач не стоял у истоков «Набата», но он был тем, под чьим руководством дела клана пришли в стабильность. С ним группировка теснящихся одиночек качественно выросла до масштабов единой социальной единицы, имеющей право голоса во всем, что касалось Зоны, пусть даже редко высказывающей свое мнение. Наверное, никто бы не назвал Грача своим отцом, и все же для многих он был по меньшей мере верный дядя или отчим. Грач ни к кому не лез в душу, хотя не боялся раскрыть свою. Эта искренность подкупала, обезоруживала. В сущности, он просто пришелся к месту, придя в нужное время. Ему для счастья было нужно очень немного, и он будто передавал эту черту характера каждому, кто оказывался с ним рядом. На Большой земле подобные ему старики редко добиваются карьерных высот — в своем большинстве они работают сторожами или в лучшем случае бригадирами либо в одиночестве разводят пчел. Просто потому, что им так нравится.
Шептун не спеша сел на табурет.
— Что произошло? — спросил он.
— Караван не вернулся. Совсем нехорошо.
— Есть предположения? — спросил сталкер.
— А тут не надо предполагать. Один из наших добрался живым.
Грач показал на камеру.
— Опер? — догадался Шептун.
— Именно. Лежит сейчас с повязкой на голове в хижине Дудука. Рассказал все. Напали на нас, Шептун.
Фраза прозвучала слишком отчужденно, неестественно.
— Напали?
— Да. Напали на караван «Набата». Вот здесь. — Шеф ткнул пальцем в точку на карте. — Порешили всех, кроме Опера. А Самопал нас предал.
Голос начальника зазвучал тверже. Казалось, что, появись сейчас перед ним Самопал, так старик разорвал бы его голыми руками. Шептун не стал бы оспаривать такую возможность.
Сандора коснулся рукой крышки ноутбука.
— Показывать ему или нет? — спросил он начальника.
— Показывай, — ответил Грач. — А сам выйди. Помедлив секунду, Сандора вывел ноут из ждущего режима, нажал кнопку на видеокамере и покинул пещеру. Движения были немного нервными. Удалось все же поколебать его самоуверенность.
— Посмотри, — сказал начальник, показывая на экран.
Шептун пододвинулся поближе. Он поймал себя на том, что думает об одном и том же: почему Грач общается с ним на эту тему персонально. Не доверяет ни Сандоре, ни вечернему сбору.
На маленьком мониторе детали были плохо видны, но самое главное сталкер заметил.
Съемку, видимо, вел сам Опер — неровная картинка плясала перед глазами, небо и земля то и дело менялись местами. В сплошном дыму ничего не было видно, динамик хрипел, смешав череду выстрелов и криков в единое звуковое месиво. Затем изображение замерло, перекрывшись наполовину. — Опер выронил камеру в грязь.
— Смотри, смотри, — проговорил Грач. — Сейчас самое интересное будет.
Изображение не менялось добрую пару минут. Затем послышались шаги, кто-то поднял камеру, небрежно протер объектив, и весь кадр заполнило лицо Самопала. Оно не проявляло никаких признаков ошеломления.
— Всем привет, — невнятно сказал Самопал. Прокашлявшись, он заговорил отчетливее. Его речь Шептун запомнил от первого до последнего слова: — Ну, вы все поняли, я надеюсь. Этого следовало ожидать. Я предупреждал, что вам лучше вместе не собираться — плохие дяди найдут и закопают. Так оно и получилось, и теперь вы уже ничего сделать не сможете.
Самопал откинул волосы от лица, криво усмехнулся. Шептун заметил кровь у него на лбу.
— Вы все были наивные, как стадо кроликов. Грач, если ты меня слышишь, знай: твоему клану долго не продержаться. Выставляй любую оборону, какую хочешь, это уже ничего не изменит. «Набат» будет уничтожен. Мои новые друзья поставили свои условия, и я согласился их выполнять. Не для того я пришел в Зону, чтобы жить, как дикарь. С тех пор многое изменилось, и вы представить не можете, какие дела тут сейчас происходят. Теперь вам уже поздно открывать глаза, так что мы их всем закроем. Я и моя новая компания. Любите жизнь, пока разрешают.
Экран ноутбука заволокло черным прямоугольником.
Шептун в задумчивости потер подбородок.
— Больше ничего? — спросил он.
— Почти ничего, — угрюмо ответил Грач. — Опер сказал, что Самопал передал ему еще информацию в устном порядке.
— О чем?
— О том, что нас уничтожат «Лезвия».
— А это еще кто?
— Понятия не имею, — буркнул Грач. Помолчав немного, он добавил: — Что скажешь о видео?
— Негусто, но кое-что из ролика я понял, — покивал Шептун. — Например, что Самопал речи не приготовил. Он подбирал слова на ходу.
— Да, мне тоже так показалось, — согласился начальник. — Но это ни о чем не говорит. Конечно, он решил оставить для нас послание, только когда увидел, что может это сделать. Что еще?
— Многовато дыма.
— В этой истории?
— Нет, тут как раз все понятно. В кадре было много дыма. От пороха столько не бывает.
— Молодец, — похвалил Грач. — Это дымовые шашки. Засада была обустроена с умом. Кем бы ни были эти «Лезвия», у них в ходу не только серьезные стволы, но и тактическая снаряга. Может, есть и спецоборудование.
— Барьер? — не поверил Шептун. — На караван напали вояки?
— В том-то и дело, что не вояки! Зачем им нападать, если караван и так шел к ним? Воякам, чтобы нас разгрохать, достаточно выслать один вертолет. Нет, это не они.
— Но кто тогда? — не выдержал Шептун, заерзав на табуретке. — Кому мы понадобились?
— Здесь как раз все просто. «Набат» по определению конкурирует с любой другой группировкой, которая надумает промышлять в Зоне хоть чем-нибудь.
— Кроме нас, тут нет никаких группировок.
— Но сталкеры-то есть! Кто помешает им собраться и объявить нам войну?
Шептун хотел снова возразить, но вовремя замолчал. Он лишь смотрел на видеокамеру, как будто та могла открыть новые секреты.
— Слишком мало информации, Грач, — подвел он итог. — Правда, оставлять дело без расследования тоже нельзя.
— Я рад, что ты это понимаешь, — вздохнул шеф. — Послушай, Шептун. Тут вопрос не о выживании. Если что, всегда можно распустить клан, пойти к воякам на поклон, пусть отпустят домой или хотя бы заберут в лабораторию, как крыс. Будь речь только о сохранении шкуры, проблем бы никаких не было. Однако мы не для того собираемся у костра каждый вечер. Это вопрос принципа, понимаешь? Война идеологий.
— Понимаю. — Шептун медленно закрыл крышку ноутбука и обнаружил, что не знает, куда девать руки. Гибель каравана сильно ударила по самолюбию. Сталкер бы и не подумал, что участь караванщиков- добровольцев так сильно его заденет.
