он еще судоходен для лодок. По нему мы ездим до озера Выгоновского. Из этого озера есть еще один канал, до реки Шары. Когда здесь паны правили, они дорог не строили. Дороги через болота гатить надо, а это очень дорого. По сухому ездили только зимой, на санях, когда болота замерзали. Летом же — верхом, а чаще на лодке, по воде.
— По каналам только лодки плавали? — спросил я.
— Нет, и пароходики маленькие ходили, и баржи.
— Баржи?
— Да. Их либо лошади тянули, либо люди — бечевой. Вдоль судоходных каналов дороги есть, так эти дороги и сейчас называют бечевниками. До Березины и мы с вами по бечевнику пойдем.
Вышли мы к перекрестию каналов. Перешли через мост.
— Теперь пойдем вдоль канала, что к озеру идет. Березина в той стороне.
Лед на канале вздулся и отошел от берегов, но был еще сплошным.
— Когда же он растает? — спросил Толик. — Долго еще нам в селе сидеть?
— Раз от берегов отошел, значит, скоро. Дня через два его разобьет волной, и можно будет на лодке до озера доехать. На озере тоже еще лед. Там все от ветра зависит. Будет южный ветер — быстро разобьет и угонит его, и путь на озерный кордон освободится.
По правому берегу прямого канала шла широкая ровная дорога.
— Вот это и есть бечевник, — сказал Иван Иванович, — нам по нему идти километра три, а потом в сторону по просеке еще с километр.
Зашагали мы по бечевнику. Идти было легко. Снега почти не осталось, но земля еще не оттаяла, и ноги ступали как по асфальту. В километре от околицы села на левом, противоположном берегу канала стояла серая бетонная громада.
— Что это за постройка? — спросил Борис.
— Панский дот, — ответил Иван Иванович. — По этому каналу паны думали создать линию обороны против советских войск. Доты такие через каждые два километра поставлены. Один стоит в селе, возле перекрестия каналов, два между селом и озером и еще один — на самом устье канала, возле озера. Только не пришлось из этих дотов воевать. Советские войска к нам через Телеханы пришли. Так и простояли доты без дела. Те, что далеко от села, теперь закрыты, а в том, что в селе, — сельпо склад устроило. Хороший склад, крепкий.
— Иван Иванович, а вы давно в Выгонощах живете?
— Тут еще мой дед жил.
— Значит, и при панах, и в Отечественную войну вы здесь были?
— При панах жил в Выгонощах, а в Отечественную войну партизанил.
— А кто здесь партизанами командовал?
— Сперва отряд Степанова организовался, а потом весь наш отряд Ковпаку передали. Здесь больше заслоновцы действовали. Мы к ним два раза на совместные действия приходили. Заслоновцы держали под контролем железную дорогу, что из Бреста на Барановичи и Минск идет, а мы — ту, что на Пинск — Гомель.
— Приходилось вам эшелоны подрывать?
— Нет. На диверсии специалисты — подрывники ходили, а я в разведке был. Сызмальства в лесу. Каждую тропку знал отсюда до Пинска и до Барановичей. Мы полицаев да старост вредных ликвидировали.
— А что, были и невредные старосты?
— Были. Эти с нами связь держали, о немцах нас извещали. Но попадали и такие, что немцам верой и правдой служили. От некоторых селянам просто жизни не было. Таких мы на партизанский суд забирали.
— Ну, а суд?
— Если не зверствовал, то с ним по — хорошему разговаривали, иные после этого с нами работали. Ну, а если зверствовал полицай и староста, то ему одна дорога — на осину.
— Кроме вас в Выгонощах есть бывшие партизаны?
— А все наши егеря партизанами были. Ну вот, мы и пришли к тому месту, где на Березину поворачивать надо. Запомните этот межевой столб. От него пойдем до следующей просеки, там повернем еще раз направо и выйдем на край леса. Это и будет урочище Березина.
На просеке еще лежал снег, но он был покрыт такой крепкой ледяной коркой, что мы шли не проваливаясь.
— О, то и добре, что наст крепкий, — сказал Иван Иванович, — не будь наста, мы бы намучились. Снег — выше колена!
Но и по насту было идти нелегко: очень он был скользкий. До перекрестка просек мы добрались с немалыми трудностями. Несколько раз падали. Все бы ничего, но толстая корка не выдерживала Бориса. Когда Толик помогал Борису, тоже проваливался. Оба они барахтались в снегу, ругались, вперед же продвигались со скоростью улитки.
Иван Иванович вывел нас на край соснового бора. Здесь начиналось разнолесье. Низенькие деревья росли так часто, как щетина на сапожной щетке.
— Где же здесь могут быть змеи? — спросил я.
— Вот в этой чаще, по полянкам. Гадюки сейчас на кочках лежат.
Мы полезли в чащу. Первая полянка. Кочки есть, а змей нет. Вторая полянка — змей нет. Пятая, десятая, пятнадцатая. Результат тот же.
— Да где же тут змеи? — не выдержал Толик.
— А кто их знает! — ответил Иван Иванович. — Когда их не ищешь, они сами попадаются. Станешь искать — как сквозь землю провалятся!
— А до Соболевского болота далеко? — спросил Борис.
— Отсюда далеко. На Соболевку из села по другой дороге надо идти.
— Нужно было сразу на Соболевку отправиться, — вздохнул Борис.
— Не надо на Соболевку, — сказал Иван Иванович, — и тут найдем! Солнце еще не в полную силу греет. К полудню будет теплее, и гады вылезут.
— К полудню мы так натопаемся, что ноги не будем передвигать, — буркнул Толик.
— А зачем топать? Сейчас выйдем на большую поляну. Там костер разведем. Посидим. Поговорим. Станет теплее — искать начнем. Идите за мной. Я вас на дорогу выведу которая на ту поляну ведет.
— Не стоит. Змей по дорогам не ищут! — возразил Толик.
— А вот и не так! Весной гады часто на обочинах дорог лежат. Там, где солнышко припекает. Там им, видать, теплее.
— Раз так, ведите на дорогу!
Однако сидеть нам не пришлось. Иван Иванович шел впереди, я за ним. Толик и Борис отстали. Одна сторона дороги лежала в тени, а другую освещало солнце. По дороге зимой возили сено, оно цеплялось за кусты и кое — где осыпалось на обочины. Иван Иванович шел не торопясь. Я плелся за ним.
— Вон гад лежит! — сказал вдруг Иван Иванович.
— Где?
— Вон, на клочке сена! — показал рукой Иван Иванович. Я взглянул по направлению руки и увидел первую в своей жизни гадюку обыкновенную. Небольшая темно — серая, почти черная, змея, растянувшись, лежала на сене. Я хотел рассмотреть ее как следует, но она подняла голову, посмотрела на нас и медленно поползла в куст.
— Уйдет! — крикнул Иван Иванович.
Я бросился к змее и прижал ее ногой. Гадюка была вялой и не сопротивлялась. Я зажал ее хваталкой, вытащил из куста и положил на снег. Подбежали Борис и Толик. Стали хваталками перевертывать гадюку и рассматривать ее со всех сторон. Змея слабо шевелилась.
— Раздавил, — сказал Толик.
— Нет, — ответил я, — холодная она. Видно, только что из — под кочки вышла. Не разогрелась еще.
— Где лежала?
