— Ладно, на разговоры времени нет. Поехали!
В это время подошел Илларионыч. Я коротко объяснил, в чем дело.
— Поедем вместе, — решил Илларионыч.
— Это никак не можно, — сказал колхозник, — лодка маленькая, только двоих берет.
Пришлось мне ехать одному. Подошли мы к причалу. Возле него на воде покачивалась не лодка, а какая-то скорлупка. На корме ее висел непропорционально большой мотор. В самой лодке даже двоим было тесно. Лодка не внушила мне доверия, уж очень она была утлая. Я заколебался.
— Вы не бойтесь, товарищ, — подбодрил меня колхозник, — доедем в лучшем виде. На ходу она устойчивей плота, а садиться нам помогут.
Пока мы усаживались в эту так называемую лодку, Илларионыч и егерь держали ее за борт. Колхозник дернул заводной шнур, мотор взревел, лодка рванулась и, сделав немыслимый вираж, вынесла нас в озеро.
Лодка неслась по черной воде со скоростью атакующего торпедного катера. Попадись нам любое препятствие или даже просто заросли водорослей, и мы наверняка бы перевернулись. Но нам повезло: доехали мы благополучно. На колхозном стане нас уже ждали. Едва лодка подошла к берегу, как несколько сильных рук буквально выдернули меня из нее и вынесли на берег. Пострадавший, парень лет двадцати, лежал в балагане. Он был без сознания. Возле него сидела растерянная молоденькая девушка.
— Это наш фельдшер, — сказал привезший меня колхозник, — молода еще. Не знает, что делать.
— Да что же сделаешь, — плачущим голосом ответила девчушка, — сыворотку противозмеиную ввести надо, а ее у меня нет. Новокаин я ввела. Надо еще перетягивать, чтобы яд не распространялся, да это делают, если укушена рука или нога…
— Он куда укушен?
— В шею. Сзади.
— Как же это случилось?
— Баловали хлопцы с девчатами на копнах. Возились. Гадюка в сене была. Оттуда и жиганула, — сказал кто-то из темноты.
Мы осторожно перевернули пострадавшего. На шее, у самого затылка, вздулась опухоль. От нес к горлу шел плотный отек. Дышал пострадавший хрипло, тяжело.
— Большая лодка с мотором есть? — спросил я.
— Есть.
— Готовьте лодку. Сейчас я введу сыворотку, а потом нужно срочно везти его в село.
— В селе больницы нет. В Телеханы везти нужно, там…
— Из села на машине повезем, — перебил ее привезший меня колхозник — Фома на малой лодке вперед поедет, председателя предупредит. Когда мы на лодке доберемся, машина будет ждать.
Пока я обкалывал опухоль сывороткой, все было приготовлено к отъезду. Фома умчался на той лодке, которая привезла меня. А к берегу подвели «казанку». Дно ее устелили сеном. Осторожно перенесли пострадавшего в лодку. Фельдшер и я сели рядом с ним, у мотора — бригадир.
— Дядько Никита, — сказал бригадир, — вы уж тут за меня распорядитесь. Я к утру не поспею…
— Езжай, езжай, — отозвался из темноты чей-то голос, — все как надо будет!
В пути я не снимал руки с пульса пострадавшего. Сначала сердце работало напряженно, но без перебоев; когда же мы были уже где-то на половине дороги, пульс стал бешеным. Парень бился. Он хватал воздух широко раскрытым ртом. В горле у него уже не хрипело, а свистело. Он задыхался. Мы подняли его повыше и повернули так, чтобы встречный воздух бил ему в лицо. Парню стало чуть полегче, но мы не знали, надолго ли это улучшение.
Бригадир «выжимал» из мотора все что мог. Полтора часа, которые мы ехали, показались вечностью. Я думал, что мы не довезем парня живым. Девчушка — фельдшер тихо плакала.
Но вот наконец и Выгонощи. На берегу, освещая причал фарами, стояли две автомашины. Только лодка ткнулась в причал, как к нам прыгнул человек в белом халате.
— Жив?
— Жив. Задыхается… — ответил я. — Нужно срочно в Телеханы…
— Не нужно. Мы из Телехан. «Скорая помощь». Нас по телефону вызвали. Фельдшер Павленко, каково состояние больного?
Девчушка — фельдшер говорить не могла. Она плакала навзрыд.
— Федя! Кислород сюда! Быстро! Сколько сыворотки ввели?
— Две лечебные дозы.
— Так, хорошо. Фельдшер Павленко, прекратите рев и готовьте больного! Сейчас кислород дадим! Осветите лодку фарами!
Девушка — фельдшер утерла лицо сдернутой с головы косынкой и повернулась к пострадавшему. Чтобы не мешать, я вылез на берег. На причале столпились люди.
Ко мне подошел председатель колхоза.
— Как вы думаете, спасут Коську?
— Спасут! — твердо ответил я, хотя в душе в этом уверен не был.
— Дай-то бог! — вздохнул председатель.
Светало. В окнах домов погасли огни. Шоферы выключили фары. Потом в лодку понесли носилки, а автомобиль «Скорая помощь» подъехал к самому причалу, и шофер открыл задние дверки. Носилки с пострадавшим вынесли на берег и осторожно задвинули в кабину машины. Ко мне подошел врач: — Спасибо за сыворотку. Без нее было бы совсем плохо. Сейчас положение у больного серьезное, но не безнадежное. Будете в Телеханах, заходите. Я живу возле больницы, а сейчас, извините, нам пора ехать!
«Скорая помощь» ушла. В Выгонощах дел у меня не было. Я обратился к председателю: — Как бы мне обратно на кордон попасть?
— А Василий Фомич, бригадир, сейчас на стан поедет и вас завезет. Вот позавтракаете и поедете.
— Да я на кордоне позавтракаю…
— И не думайте. Без завтрака мы вас не отпустим!
Завтрак затянулся на целый час. Меня потчевали и карасями, жаренными в сметане, и сметаной, и парным молоком, и топлеными сливками, и варениками со сметаной, и ватрушками, и пампушками, и свиным салом, и еще всякой всячиной. Все было очень вкусно, и мы сели в лодку, изрядно отяжелев. Едва мы отъехали от села, как я заснул и проснулся уже на кордоне. Вещи наши были приготовлены к переезду, но Илларионыча на кордоне не оказалось.
— А он ушел поохотиться, — сказал мне Платон Кондратьевич. — Погода для охоты хорошая, когда ты должен вернуться — неизвестно. Вот он и пошел, чтобы времени зря не терять.
День был теплым, но по небу ползли армады тяжелых серых туч. Пахло сыростью. Можно было и мне пойти на охоту, но после беспокойной ночи я чувствовал себя усталым и лег спать.
Разбудил меня шум. Тараторила какая-то женщина.
— Вона ее ухопыла за палец. Мы палец перетянули и хотели в село ехать, да добрые люди сказали, что у вас на кордоне тоже доктор есть. Сюда ближе, вот мы и приихали. Разбудите доктора, Платон Кондратьевич, будьте так ласковы!
Опять кого-то гадюка укусила! Надо оказать помощь. Вылез я из полога. На причале стоял егерь, а рядом с ним женщина и мужчина. В лодке сидела девушка.
— Вот и сам доктор идет, — сказал егерь, — и будить не пришлось.
Женщина бросилась ко мне.
— Будьте добреньки, доктор. Помогите! Дочку гадюка ухопыла!
Я взял аптечку и подошел к лодке. Девушка была очень бледной, плакала. Левой рукой она поддерживала правую, замотанную цветастым платком.
— Ну-ка, покажите, куда она вас укусила, — сказал я.
Девушка осторожно размотала платок. Средний палец правой руки сильно опух и побагровел. Он был перетянут у основания шпагатом. Шпагат глубоко врезался в тело и, очевидно, причинял девушке сильную боль.
