– Ну возможно, – кивнул Голованов. – Что ж... Нашей версии это никак не меняет... Значит, второго из них, Антона Плетнева, возьмешь на себя ты, Щербак... Третьего оставляю пока себе. Думаю, работа нам предстоит очень нелегкая: адреса старые, еще советских времен, снимков этих ребят нет нигде... Или есть?
Вопрос адресовался Кротову ответившему не сразу.
– Не знаю, Сева, – произнес наконец Алексей Петрович. – Я, конечно, попробую и разузнать, и, если повезет, раздобыть... Хотя, думаю, все понимают, что любые сведения, связанные с Анголой, все еще находятся под грифом...
– Черт бы побрал это все... – вновь проворчал Щербак. – По-прежнему рассекречивают через полвека даже то, что и так всем известно, – достаточно покопаться в Интернете...
– Что поделаешь, Коля, – вздохнул Кротов. – Этот принцип действует во всем мире, не только у нас. В некоторых странах срок еще больше, почти в два раза... Я же сказал: попытаюсь. Но на это потребуется какое-то время... Сказать точно какое, сейчас не готов.
– Во всяком случае, терять его зря мы не будем... Приступайте, ребятки, если сумеете, прямо сегодня...
Да, Юра Гордеев просил всем передать, чтобы, если понадобится его помощь, звонили в любое время суток.
Мужчины начали подниматься со своих мест, но, несмотря на звук отодвигаемых стульев, вопрос, заданный Агеевым, расслышали все:
– Сева, а почему Вячеслав Иванович не появился? Голованов немного помолчал, перебирая какие-то бумаги, потом покачал головой:
– Он, скорее всего, и не появится... – Всеволод поднял голову и посмотрел на вновь притихших товарищей. – Все в курсе, что Вячеслав Иванович подал в отставку? Пока он в Москве, но собирается уезжать, как только все прояснится. Уезжать не на время, если кто не понял. Насовсем...
8
Самые тяжелые, первые минуты встречи остались позади, и теперь оба они, старые друзья Слава Грязнов и Саша Турецкий, просто молча разглядывали друг друга.
– Эх ты-и-и, рыжий дурень... – Александр Борисович тепло улыбнулся и покачал головой. – Не послушался меня, мудрого змея, и все-таки по-своему сделал...
Вячеслав Иванович молча отвел глаза. Рыжим Турецкий его в последний раз называл, пожалуй, лет десять назад...
– Слав, ну сам подумай: что ты станешь делать в этом чертовом заповеднике, в этой хреновой глухомани? Зверюшек охранять?.. Так я что-то не припомню, чтоб ты состоял в Гринписе!..
– Все уже решено и, как говорится, подписано, – негромко, но твердо сказал Грязнов. – А животных я всегда любил. С детства... Все хотел собаку завести, да с нашей службой – сам понимаешь...
– Дурень... – снова пробормотал Александр Борисович.
– Тебе небось Меркулов насчет меня настучал? – поинтересовался Вячеслав Иванович.
– «Настучал» – сильно сказано. Сегодня, пока Иринка к врачу моему бегала посекретничать, я ее мобильным воспользовался и позвонил Косте... Между прочим, он от твоего решения в шоке!
– Я все думаю, – прерывисто вздохнул Грязнов, – что, вот если бы не твой Меркулов... Все могло бы быть по-другому! Все!..
– Слушай, ты что, винишь Костю?
– Нет, – перебил его Вячеслав Иванович, – я себя виню, себя! Но сейчас хотел сказать совсем о другом... Разве не он нас с тобой вернул обратно в эту проклятую систему? [2]
– У-у-у... – протянул Турецкий. – Ты бы еще вспомнил времена, когда в школу ходил...
– И вспомнил бы! – нахмурился Вячеслав Иванович. – А разве я не прав? Сейчас ты бы, Сань, уже успел сделать себе имя... Криминальная журналистика нынче в чести, а газета, в которой ты работал, «Новая Россия», верно?..
– Верно... – усмехнулся Турецкий.
– Говорят, разбогатела, тиражи хорошие... Жива-здорова и процветает!
Оба они ненадолго замолчали, думая об одном и том же.
Когда-то в середине девяностых все трое – Меркулов, Грязнов и Турецкий – действительно уходили из органов, считалось, что навсегда. Тогда-то Вячеслав Иванович и затеял создание нынешней «Глории», руководил которой около двух лет, а его друг Александр Борисович действительно вполне успешно опробовал себя на поприще журналистики. Да сбил их, как полагал Грязнов, с панталыку действительно Меркулов: в Генпрокуратуре сменился ее глава и предложил Константину Дмитриевичу занять кресло своего заместителя по следственной работе. Эту должность Меркулов покинул как раз из-за конфликта с его предшественником. Ну а вернувшись, он, разумеется, потянул за собой и Турецкого...
– Послушай, – неуверенно произнес Александр Борисович, – мне помнится, к твоему возвращению в систему Костя все-таки не имеет отношения... Тебя тогда в МУР, кажется, новый замминистра вернул... Я ничего не путаю?..
– Не путаешь, – неохотно кивнул Вячеслав Иванович. – Только, если бы вы с Константином не вернулись в Генпрокуратуру, ни на какие уговоры, даже самого президента, я бы не поддался...
Они вновь помолчали, после чего Турецкий осторожно спросил:
– Слушай... А ты не в курсе, где сейчас твоя Ниночка Галактионова?..
Вячеслав Иванович усмехнулся и посмотрел в окно:
– В курсе только, что она давно уже не моя... Турецкий поглядел на своего друга с некоторым сомнением. Он прекрасно помнил, сколь бурным был когда-то этот роман между Славой и Ниной, проходившей свидетельницей по одному из дел, которое они расследовали со Славкой... Галактионова была секретаршей убитого бизнесмена – в те годы их убивали куда чаще, чем, слава богу, нынче... Именно она помогла открыть «Глорию». Помнил Александр Борисович и о том, что виновен был в их в общем-то тихом разрыве как раз его друг: в свое время Слава, что называется, обжегся на крайне неудачном браке, жениться больше не желал, а Ниночке, как всякой женщине, нужна была семья...
Давно это было. Но с тех пор – вот в чем Турецкий не сомневался! – ни одна женщина не вызывала больше у Вячеслава Ивановича таких сильных, нежных и теплых чувств, как Галактионова...
– Ладно, – произнес наконец Александр Борисович, – об этом не будем!
– Так же, как не будем больше делать попыток переубедить меня, Саня, с помощью трогательных воспоминаний...
– Черт с тобой, – буркнул Турецкий. – Хотя если я чего и не понимаю – так это твоей поспешности: тебе не кажется, что ты все-таки обязан хотя бы дождаться результатов следствия, коли уж не в состоянии в нем участвовать?
Вячеслав Иванович хмуро, исподлобья глянул на друга:
– Результатов я дождусь... Только вряд ли это вернет Диньку, а с меня снимет вину... Я вас, Саня, послал туда сам... Сам!.. Разве такое забудешь? Прости меня, я хотел тебе это сказать – и вот теперь говорю... Прости...
– За что? – Александр Борисович и сам не заметил, как еще немного подтянулся на руках и сел прямее. – Нет, вы только посмотрите на него! Отыскался виноватый! Никогда не задумывался над тем, что от судьбы не убежишь?.. Послушай, есть же, в конце концов, такое понятие, как Промысел Божий. А что касается меня, извиняться не за что вообще! Во-первых, я скоро буду здоров, обязательно встану на ноги, мне мой доктор это как раз сегодня, с полчаса назад, сказал очень твердо. А во-вторых, в отличие от тебя, я еще повоюю с отморозками!
– Если ты сейчас вслед за Меркуловым начнешь упрекать меня в слабости...
– Не начну, успокойся! Тебе и по возрасту отставка вроде как положена, и ты уже не раз собирался уходить из органов до... до всей этой истории...
– Следствие по этому делу я поручил «Глории», – перебил Турецкого Вячеслав Иванович. – Дождусь, пока они что-то нароют, и все равно уеду... Не уговаривай меня, Сань!.. Вижу же, что ты собираешься навязать мне руководство ЧОПом... Нет. Пока его возглавил Сева Голованов, дальше будет видно... Но не я!
