Весь кабак действительно не перетрясешь и раком не поставишь, хотя и надо бы. Но страх эти молодцы должны почувствовать. И твердую руку нового хозяина. Абу уже подумывал о том, что дом этот «русский», он русским и доход должен приносить. А то армяшки какие-то! В общем, с этим вопросом покончено. Виталий наверняка не будет ничего иметь против того человека, которого назовет Абу. И ему есть кого назвать.
— Миша, — сказал он, — мы поехали, не будем больше терять времени. А ты останься, дождись Артура и завершай дело, понял?
— Там, во дворе, — охранник кивнул за окно, — их машина…
— Ну вот, ты сам все и понял. Наших тебе тут достаточно.
Абушахмин с водителем и охранником проследовал через зал к выходу и сделал рукой «привет» швейцару. Кто считал, сколько народу приехало? Да никто! Приехали и — уехали, и никому дела нет до того, кто это были…
Плох был бы Сергей Сергеевич Матюшкин, если бы, отпустив Игнатова, поверил хотя бы одному его слову. Все прошлое Александра Дмитриевича указывало на то, что никакого доверия заслуживать он не может. Ярость же — плохой советчик. А покинул кабинет директора Федерального агентства генерал Игнатов явно не в себе, как ни маскировался растерянным и сломленным. Таких людей никогда не воспитывал КГБ, да он бы и дня не продержался на прежней своей службе.
Наружное наблюдение за генералом Игнатовым было поручено оперативникам из спецподразделения агентства, которые получали задания лично от самого директора. Перед ним и отчитывались.
Игнатов, как было доложено вскоре, прямиком рванул на Арбат. Вскоре, по сообщениям оперативников, туда же прибыли Западинский и Абушахмин.
И Матюшкин дал команду немедленно подключить систему спецподслушки. Специалисты Западинского, прибывшие со своими «акулами» и прочей прибористикой, рассчитанной на выявление прослушивающих и подсматривающих систем, против новейших американских разработок, примененных Матюшкиным, были бессильны. И волна тотальной проверки быстро улеглась. А когда все закончилось, по сигналу, переданному из ресторана одним из оперативников, эксперт, сидящий в машине, припаркованной недалеко от входа в ресторан, надел наушники и включил свою аппаратуру. После короткой настройки заработало записывающее устройство.
Спустя примерно полчаса Матюшкину доставили первую часть записи. Прослушав ее, генерал- полковник побагровел и связался со старшим опергруппы.
— Как у тебя обстановка?
— У них усиленная охрана. Допуск в ресторан практически прекращен. На дверях — «спецобслуживание». Наших всех поперли, вместе с другими посетителями разумеется. Но запись идет нормально. Там такое, товарищ генерал-полковник! — оперативник даже присвистнул, но тут же поправился: — Прошу прощения.
— Можешь не извиняться, я уже прослушал начало. Значит, сильно мешаю я им?
— Так точно.
— Я еду к вам, — решительно заявил Матюшкин, вставляя кассету с записью в компактный магнитофон и кладя его в карман.
Все мог бы представить себе Матюшкин, любой мат услышать из уст подчиненного, — а как еще мужики способны реагировать, если их душит ярость! — но то, что услышал, окончательно вывело его из себя. Тут ни о каких трех месяцах и речи быть не могло! Записанное на пленке — достаточный повод для ареста этого мерзавца, явно перепутавшего служебные обязанности с откровенным криминалом. И это ему не пройдет…
Он еще не окончательно решил, как будет действовать, но то, что Игнатов должен быть немедленно взят под стражу, сомнений не вызывало. Сколько там народу, возле этих «Арбатских встреч»? Пять-шесть оперативников? Достаточно. Вот и будет последний разговор — жесткий и прямой, без всяких околичностей и жалоб на сердечную недостаточность…
Двери ресторана были закрыты изнутри и плотно занавешены.
Матюшкин, решивший лично возглавить оперативную группу, подошел и нажал кнопку вызова швейцара. Но там царила полная тишина. Никто за дверьми не показывался. Оперативники, уже экипировавшиеся соответствующим образом, то есть в бронежилетах и с «каштанами» в руках, проявляли нетерпение. Наконец после нескольких безуспешных попыток привлечь к себе внимание они увидели появившегося за стеклом швейцара, который удивленно уставился на них, а затем отрицательно покачал головой и ткнул пальцем в табличку, на которой была надпись: «Свободных мест нет». Это было расценено как хулиганство. Ему тут же предъявили пистолет-пулемет и знаками показали, что через мгновение ни от стекла, ни от него самого ничего не останется.
Швейцар на этот мимический приказ сделал многозначительное лицо и… пропал. Но через короткое время шторки раздвинулись, а на месте швейцара появился человек в белом пиджаке, который стал возиться с замком. Что-то у него не получалось, то ли ключ не подходил, то ли еще что, но похоже было, что он просто тянул время.
— Служебный выход под контролем? — на всякий случай спросил Матюшкин, хотя мог бы этого и не делать: его оперативники хорошо знали свое дело. Старший лишь кивнул.
Наконец дверь — одна ее створка — распахнулась и человек в белом встал в проеме.
— Прошу прощения, господа, но мне кажется, что вы немного перепутали, тут ресторан, а не банк.
— При чем здесь банк? — опешил Матюшкин.
— Грабят-то банки, а мы… — метрдотель, вероятно, это был он, сокрушенно пожал плечами. — Да и публики у нас нынче нет. Технические неисправности, не работаем, господа. А банк, если желаете, он рядом. — Этот «мэтр» явно издевался.
Матюшкин вынул свое удостоверение с золотым орлом и огромными буквами «ФАПСИ» и сунул его под нос «мэтру». А затем, небрежно оттолкнув его плечом с дороги, шагнул в холл. Оперы с автоматами — за ним.
— Здесь никого нет, господа! — забегая сбоку, частил «мэтр». — Исключительно обслуживающий персонал!
— Поглядим! — многозначительно пообещал ему Матюшкин. — Всех собрать здесь!..
О том, что в ресторан рвутся непонятные типы с автоматами, Западинскому доложил примчавшийся, запыхавшийся швейцар. От уехавшего Бориса Михайловича он имел указание никого в заведение не пускать. А эти рвутся и оружием угрожают.
Игнатов лыка не вязал, и Западинский махнул на него рукой — никакой пользы, генеральская «ксива» тут не поможет. Он и сам хорошо взял на грудь — нервы, будь они прокляты! Не железный ведь!
— Не открывайте, я сам гляну, — сказал он, поднимаясь.
Пока швейцар, отодвинув занавеску, пытался объяснить, что мест свободных нет, поскольку ресторан сегодня не работает, Западинский из-за его спины разглядел стоящих у дверей и глазам своим не поверил: быть того не может! Сам Матюшкин со спецназом?! Да это же, блин…
Да, появление здесь директора ФАПСИ не могло быть случайным. Значит, опять прокол! Но Матюшкину он, Западинский, вовсе не нужен, ему нужен наверняка Игнатов, который час назад, брызжа слюной, высказал вслух все, что он думает о своем начальстве. И что он сейчас здесь, ни для кого не секрет.
И вдруг шальная мысль мелькнула у Виталия Борисовича. Настолько неожиданная, что он сам изумился.
— Скажи «мэтру», чтоб он открывал, но потянул, сколько может. Меня здесь давно уже нет. А этот, — он кивнул на Игнатова, — пусть отдыхает. Служебный, конечно, перекрыт?
Швейцар в ответ развел руками.
Подхватив свое пальто, Западинский заглянул в соседний кабинет, где смотрели «видик» его охранники.
