блондина своей шляпой. Наконец, блондин, снова в нахлобученной шляпе, согнувшись, забирается в салон.
Потрясающе! Грязнов с Турецким снова вернулись к последним четырем снимкам, выложили их в один ряд, всмотрелись, потом переглянулись и… довольно рассмеялись.
— Он? — воскликнул Грязнов.
— Сто к одному! — ответил Турецкий. — И вот теперь, Славка, мы просто не имеем права упустить этого малого.
Но в этот момент пришло весьма неприятное сообщение. Докладывал старший наружки майор Егор Спиридонов.
— Вячеслав Иванович, ушел, гад! Как сквозь землю провалился!
— Где? — резко спросил Грязнов. — Место! — И подошел к огромной карте Москвы и ближнего Подмосковья, занимавшей в его немалом кабинете почти полстены.
— Солнечногорск — трафарет в ста метрах. Справа — автозаправка.
— Слушай меня. Один экипаж пойдет направо, к Сенежу, второй доезжает до железнодорожной станции и — тоже направо, вдоль озера. Тут могут быть два ориентира: дом отдыха с базой рыболова, а также подальше, через плотину, — новый поселок. Рядом со школой «Выстрел». Знаешь?
— Так точно!
— Сам координируй, но с места не уходи, может, он где-то рядом затаился. И докладывай, не молчи! — Грязнов отключился и сокрушенно покачал головой. — Прокололись ребятки… Там ведь тоже, поди, не дураки сидят. Ишь ты, чего с париком удумали! Значит, он и есть это, Саня.
Турецкий внимательно разглядывал карту, даже водил пальцем по ней.
— А знаешь, — сказал наконец, — где-то здесь, и скорее всего в окрестностях озера, есть у Западинского собственное жилье. Неафишируемое, но достаточно безопасное. Ты бывал в этих местах?
— Рыбу ловил когда-то, — буркнул Грязнов.
— Тут же санаторное место, самое то для «новых русских». Вот и надо искать, исходя из вкусов нынешних олигархов, которым деньги девать некуда.
— Все так, но это — время…
Постучав, в кабинет вошел заместитель Грязнова.
— Вячеслав Иванович, вы лично будете беседовать с «быками»? Они в следственном изоляторе.
— Много их?
— Четверо. Были зафиксированы попытки дачи взятки.
— И почем нынче свобода? — усмехнулся Грязнов.
— По двести баксов.
— Интереса к ним никто не проявлял?
— Пока нет. Двое из них назвались, а двое других отказываются. Может, на что-то рассчитывают. Только теперь вряд ли, мы их опознали по картотеке. Матвеевские, у каждого — по судимости, сто шестьдесят третья, часть вторая. Вымогательство с применением насилия. По трояку имели.
— Очень хорошо, вот с них и начнем, — сказал Грязнов, поднимаясь и кладя в карман мобильник. — Пойдем, Саня, потолкуем с братвой, а потом тебе не грех бы с моими парнями пошурудить у них дома. Наверняка обнаружится что-нибудь очень интересное.
Но у самой двери Грязнова остановил звонок его мобильника. Вячеслав Иванович достал из кармана трубку, включился и, выслушав короткую фразу, с ходу насторожился и махнул рукой заму, мол, иди. Тот вышел. Грязнов вернулся к столу, сел на край.
— Я слушаю, слушаю…
Сообщение было коротким. Но Грязнов, отключившись, продолжал молча сидеть, о чем-то размышляя. Турецкий кашлянул.
— Это Крот звонил, — сказал Грязнов. — Вся троица сейчас в «Арбатских встречах». Там идет крупный разговор, похожий на разборку. И никак не на поминки. Хотя Западинский Дом журналистов посетил и даже помянул усопшего одной рюмкой. Но тут же умчался. Благо все рядом. Ну? Что скажешь? Генерал уже набрался, Западинский — на подходе. Бандит, как всегда, трезвый.
— Ты думаешь, это у них надолго? — спросил Турецкий.
Грязнов засмеялся:
— У меня та же мысль мелькнула. С Костей бы только посоветоваться. Можно, конечно, изобразить квартирную кражу. Но тогда я для этой цели Дениску бы использовал, а?
— Но Костя определенно будет против. Ты ж его знаешь.
— А у нас может иной возможности и не представиться.
— Авантюристы мы с тобой, Славка! — засмеялся Турецкий.
— У тебя есть способ получше?
— Ну а как же с этими? Не разорваться же! — Турецкий ткнул пальцем в дверь.
— И без нас справятся. Скажи своему Карамышеву, чтоб подъехал. Ах да, он же там, в Солнечногорске. Молчат, однако… Ну пусть ищут. — Грязнов нажал на клавишу внутренней связи и сказал секретарше, чтоб та вернула в кабинет его зама. И когда тот вошел, распорядился: — Значит, так поступим. Мы сейчас с Александром Борисовичем отъедем по важному делу, а ты бери опергруппу, этих «быков», что с судимостями и без оных, и дуйте по адресам. Они известны?
— В картотеке… А двое сами назвали.
— Отлично. Шмон по высшему разряду. Наверняка что-нибудь найдете — оружие или наркотики, понял?
— Так точно. — Улыбка едва скользнула по губам заместителя начальника МУРа, но Грязнов заметил ее.
— Я серьезно сказал. За самодеятельность башкой ответишь, усек?
— Усек, Вячеслав Иванович.
— Особо обратите внимание на тех, что без судимостей. Кто имел ходку, тот осторожен, а пернатая молодежь — беспечна.
Уже выходя из приемной, Грязнов напомнил секретарше:
— Будет звонить Спиридонов, сразу переключай его на меня, на этот, — он показал мобильник. — И посиди, пожалуйста, до моего звонка, это очень важно… Для остальных меня нет, и ты ничего не знаешь…
— А может, все-таки заскочим к Косте? — с большим сомнением в голосе сказал Турецкий, когда шикарный полицейский «мерседес» Грязнова покинул служебный двор на Петровке.
— Поджилки трясутся? — язвительно заметил Грязнов, но сказал водителю: — Давай сперва на Большую Дмитровку, в Генеральную. А пока суд да дело, поговорим с Дениской.
Набрав номер директора агентства «Глория», Грязнов послушал отзыв и передал трубку Турецкому:
— На, тебе надо, ты и проси. Не могу же я постоянно пользоваться родственными связями!
— Привет, Денис, — сказал Турецкий, — это тебя дядя Саша беспокоит… Тут, понимаешь, одна нужда объявилась…
— Ой, как хорошо, что вы позвонили, дядь Саш! — закричал Денис. — А то все с ног сбились! Вас с дядь Славой разыскивают!
— Давно разыскивают? — удивился Турецкий. — Мы ж на Петровке только что были.
— Ну вот, вы уехали — и все. А Константин Дмитрич прямо икру мечет! Вы бы звякнули к себе на службу?
— Так мы ж туда и едем. А что произошло? Власть переменилась?
— Не знаю! — засмеялся Денис. — Но очень похоже! А ко мне какая просьба?
— Теперь уже после. Ладно, привет. Не уходи, я чуть позже позвоню. — Отдавая трубку Славе, Турецкий сказал: — Непонятное чепе. Костя рвет и мечет, требует на ковер. Пойдем?
— Ну и жизнь! — вздохнул Грязнов. — В сортир выйти не дадут… Зайдем, куда теперь денемся…
В приемной у Меркулова царило некое смятение. Из Костиного кабинета вывалились трое больших начальников — все с генеральскими звездами — и, увидев входящих Грязнова с Турецким, как-то странно
