признателен.
— Вот это для меня хорошая новость. Я ждал вашего звонка, как договорились, но…
— Завтра встретимся, если не возражаете. Подъезжайте ко мне на Большую Дмитровку часикам к одиннадцати, договорились?
— Буду. Так езжайте, я позвоню…
— Вадим, — обратился Турецкий к Скляру, — у вас, как вы слышали, может состояться встреча с сестрой. Если хотите, с глазу на глаз. Мы вам мешать не будем. Видимо, и вам надо решить как-то ваши семейные дела?
— Я на это не рассчитывал. Но если можно?..
— Вы же слышали. Однако я хочу вас сразу предупредить: постарайтесь не злоупотреблять нашей некоторой снисходительностью к вам. Договорились?
— Я обещаю.
— Тогда поехали.
Турецкий убрал в сейф протокол допроса Вадима Скляра, спрятал в шкаф генеральский мундир и надел свой пиджак, переложив в него все бумажки из карманов и документы, накинул плащ и огляделся в поисках Грязнова. Был же вроде рядом. Куда пропал?
Выглянул в коридор. Грязнов прохаживался по ковровой дорожке и увлеченно беседовал с кем-то по мобильному телефону.
— Ты чего? — спросил, подходя ближе.
— Ехать надо, — сказал Турецкий.
— Ага, сейчас, — кивнул Грязнов и, отвернувшись, что-то сказал в трубку. Отключил аппарат, захлопнул крышку микрофона и убрал антенну.
— Я пообещал парню дать ему полчасика побеседовать с сестрой. Это на Кутузовском, Слава, помнишь?
— Ну, раз обещал, слово надо держать, — недовольно пробасил Грязнов. — Только ты смотри, не сорви и мое мероприятие.
Турецкий удивился, что Грязнов действительно выглядел абсолютно трезвым. Вот же организм! Ничто его не берет.
— Это вы с Костей — хиляки, а мне — как слону дробина!
— Звонил-то кому?
— Да понимаешь… — Глаза у Грязнова странно забегали. — Тут одна молодая дамочка очень интересуется, как работает МУР. Даже непонятно, чем он ее так сильно заинтересовал.
— Ну и ты…
— Обещал ее познакомить, так сказать, с общими принципами. Но — поподробнее.
— Что, прямо сегодня?
— Да ведь пока только теоретический курс. Всякому конкретному делу предшествует теория, разве не так?
— А я знаю эту дамочку? — хитро ухмыльнулся Турецкий.
— Ну-у… возможно, обратил внимание. Не уверен.
— Обратил, Славка. И видел, как у тебя фары вспыхнули. Хочу дать дружеский совет. Помню одного своего хорошего знакомого. У него тоже была знакомая — и очень хорошенькая, Танечкой, кажется, звали. Так вот, он, этот мой знакомый, умудрился все дело загубить именно своими теоретическими познаниями. Лекции ей читал, а Танечка мечтала поскорее перейти к практическим занятиям. Никого не напоминает?
— Не сыпь мне соль на рану! — почти зарычал Грязнов. — Насчет лекции, это я так формально выражаюсь. И болтать попусту тоже не собираюсь. Да она и не поймет ничего. Там интеллекту куда меньше, чем у одной моей знакомой младшей научной сотрудницы. Зато бюст лучше, а про попку и говорить нечего. Зачем ей интеллект при такой попке?
— И когда же ты решил начать с ней учебу?
— А вот как от тебя освобожусь. Так и начну сразу.
— Ну ты — гурман, Вячеслав Иванович.
— Нет, я просто соскучился. А дамочка говорит, что ждала моего звонка. Врет, конечно. А может, и нет, а? Ну давай, а то я с тобой теряю слишком много полезного времени…
— Она не слишком молода для тебя, Славка? — уязвил-таки Турецкий, ревниво наблюдая за грязновской озабоченностью.
— Если бы ты взглянул на нее поближе, то непременно заметил бы, что она очень давно не девочка. И ничего другого наверняка толком делать не умеет. И с этой работы ее скоро уволят. А я помогу ей пристроиться куда-нибудь к нам в архив, что ли. Чтоб было непыльно и под рукой находилась. Я не люблю сомнений, Саня, они делают мужиков вялыми и нерешительными. Бабы, я слышал, то же самое. Ну давай, давай, — заторопил он. — Встречаемся внизу.
И он на ходу снова достал свой мобильник. Видимо, и в самом деле жажда сильнее любых сомнений…
Сцена встречи осиротевших близких родственников не была душераздирающей.
Охранники, заранее предупрежденные Лаврухиным, впустили в дом, тактично удалились на кухню. Куда к ним минут десять спустя пришел и Турецкий. Грязнов не стал подниматься, он теперь пользовался каждой свободной минуткой, чтобы позвонить и продолжить заочный курс теории.
Так вот, буквально из первых же фраз, сказанных при встрече, Турецкий снова услышал о похищении, хотя Елена и пробовала маскировать свои оправдания по поводу отсутствия на похоронах отца разными причинами, включая проблемы безопасности.
— Вы-то ведь тоже в паричке и в окружении телохранителей прибыли, молодой человек, — напомнил Турецкий.
Он почувствовал, что его присутствие только затрудняет установление взаимопонимания между братом и сестрой, и решил предоставить им возможность побыть наедине друг с другом. Уходя, только заметил:
— Не ссорьтесь. Ведь увидитесь теперь нескоро. Да у вас и времени немного.
— А что, разве вы Вадьку увезете? — удивилась Елена.
— Разумеется, — жестко сказал Турецкий и, чтоб убрать лишние эмоции, добавил: — В тюрьму. Где он и будет находиться до суда и вынесения приговора. Лицо он давно совершеннолетнее, знал, на что шел, так что вопросы считаю излишними.
— И… сколько… что он может получить? — робко спросила сестра, глядя не на Турецкого, а на брата.
— Статья двести семьдесят вторая Уголовного кодекса предусматривает за неправомерный доступ к компьютерной информации от денежного штрафа до пяти лет лишения свободы. Все будет зависеть от поведения вашего брата и возможных смягчающих обстоятельств. Но об этом мы с ним поговорим отдельно. У Вадима еще есть время хорошенько подумать о своем будущем. А вы помогите ему в этом вопросе. Не стану вам мешать… Да, и еще одна информация, Елена Олеговна. Сегодня утром убит Анатолий Иванович Плешаков.
— Как?!
— Взорван в собственном автомобиле. Делайте выводы для себя. Лаврухин, начальник бывшей уже теперь службы его безопасности, обещал мне некоторое время охранять вас. Но лично я думаю, что больше опасность вам не грозит. Брат расскажет, как мы арестовали Западинского.
На кухню доносились их возбужденные голоса. Все-таки, похоже, ссорились. Но это, в конце концов, их дела.
И когда подошло время уезжать, Елена, кажется, осознала происходящее и заревела белугой, прижавшись к плечу младшего брата. А тот гладил ее по голове и, похоже, сам едва сдерживался, пытаясь казаться вполне самостоятельным и мужественным мужчиной.
Да оно, видимо, скоро так и случится: в тюрьме взрослеют быстро…
