когда строил свои универсамы и оздоровительный центр. На этой почве у них с Кравцовым возникла ссора, Серегин и Типицкий подали на него в суд, утверждая, что Кравцов не расплатился по счетам. Однако в возбуждении дела им было отказано. Серегин и Типицкий были депутатами городской думы, и когда Кравцов публично заявил о том, что хочет стать мэром, они высказались категорически против. Вскоре после этого Типицкий бесследно исчез, а затем погиб Серегин. Какие-то хулиганы забили его насмерть, когда он ночью зачем-то поехал на строительный объект, где никакие работы в это время суток не велись. Но это дело замяли, хотя Дмитрий Антонович Жолдак обращался даже и в областные органы правопорядка. Хулиганов не нашли. А через две недели после гибели Серегина Жолдака сбила машина.
– Как его забили? – спросил Денис, с удовольствием доедая свой пирог.
Лариса уставилась на него в недоумении. Денис понял ее взгляд: его вопрос прозвучал несколько по- садистски. Ну и что с того, если работа такая?
– Я говорю, вы знаете, как его забили? Чем конкретно? Знаете?
Она кивнула и через силу произнесла:
– Металлическими прутьями.
Денис понял, что это были не хулиганы. Металлический прут – очень удобное оружие во всех смыслах, в том числе и в юридическом, – с формальной точки зрения оно холодным оружием не является.
– Таким образом, в городском совете у Кравцова больше не осталось противников? – медленно проговорил Денис. Он вспомнил двух других хулиганов, тех, что пристали к ним с Аллой в Ростове. Впрочем, на хулиганов-то они как раз не сильно были похожи.
– Да. А после того, как дело моего отца было закрыто, Кравцов позвонил мне и сказал: «Если и дальше будешь суетиться, в один прекрасный день скушаешь в столовой котлетку и отойдешь в лучший из миров, где соединишься с папочкой».
– Вот это да! Об этом вы тоже мне говорите впервые.
Она вздохнула и ничего не ответила.
– У вас есть свидетели этого разговора?
– Откуда? – горько усмехнулась Лариса.
– К сожалению, – сказал Денис, – даже если бы свидетели имелись, это не стало бы веской уликой против Кравцова. Понимаете, любой суд расценил бы этот эпизод всего-навсего как телефонную угрозу, к тому же потребовал бы необходимых доказательств, что с вами говорил именно Кравцов, а не человек с похожим на него голосом. Ладно, примем к сведению и пойдем дальше. Что вы сделали после этого? Именно тогда вы поехали в Ростов, в адвокатскую контору «Щит и меч»?
– Да. – Она помолчала. – Денис, вы мне не верите? Не верите, что был такой разговор?
– Если бы я не верил, то меня бы тут сейчас не было.
Но Денис сказал не совсем правду. Он сейчас думал о субъективном правосудии, о ситуации, в которую частный детектив попадает сплошь и рядом: может ли он заранее убеждать себя в виновности того или иного человека?
– Лариса, вы уверены, что Кравцов позвонил вам после того, как дело о гибели вашего отца было закрыто?
– Как я могу ошибаться?! Отца сбили четырнадцатого июля. Дело закрыли двадцать первого августа, о чем мне тут же любезно, – она усмехнулась, – сообщил лично наш прокурор Федишин. Наверно, закрыли бы и раньше, но я насела на прокурора, добилась у него приема и потребовала самого тщательного расследования, угрожая скандалом в прессе. Я и раньше догадывалась, что Кравцов тут многих купил, но вот, оказалось, что и прокурора тоже.
– Подождите-подождите, а как насчет тех свидетелей, что видели вашего отца бредущим по улице и якобы пьяным?
– Знаете, кто эти свидетели? Раков и его водитель, которые «случайно» проезжали мимо.
– Вы с ними разговаривали?
– С Раковым говорить бесполезно. Он же марионетка Кравцова. Раз Кравцову нужно, чтобы Жолдака видели пьяным на улице, значит, Раков видел его пьяным на улице.
– Ладно, допустим. Ну а тот, кто сбил Дмитрия Антоновича? Сергей Орлов, водитель белых «Жигулей»? Он что говорит?
– Я его в глаза никогда не видела. Только читала его показания.
– А ваш отец – Дмитрий Антонович – с ним был знаком?
Лариса задумчиво покачала головой:
– По крайней мере, мне об этом он точно не говорил.
– Понятно. Значит, Лариса, вы говорите, дело было закрыто двадцать первого августа, и прокурор Федишин вам об этом сообщил?
– Да уж. А уже двадцать второго августа позвонил сам Кравцов – с этой своей угрозой. Я не стала устраивать никакого скандала, подумала и решила попросить помощи у профессионалов. В нашем городе мне таковые неизвестны, а если они и есть, то они все в кармане у Кравцова. И я поехала в Ростов.
– То есть Кравцов позвонил вам на следующий день, сразу после того, как закрыли дело? – уточнил Денис.
– А я о чем вам говорю?! По радио об этом у нас, знаете ли, не объявляли. Вот и получается, что Кравцов руку на пульсе держал.
– Не стоит делать выводы, – попросил Денис, – предоставьте это мне. – Но про себя он не мог не признать, что Лариса была права. – Вы говорите, что против Кравцова никто не смел выступить. А как же Райнис? Что вы вообще о нем думаете?
– Хотите еще чаю? – вместо ответа спросила она.
– С удовольствием.
Лариса сходила на кухню и поставила чайник на плиту.
Денис услышал приглушенный голос:
– Нет, он рыжий...
Это была не Лариса, это ее дочь в соседней комнате разговаривала по телефону. Услышанная фраза Дениса насторожила. Он напряг слух. Снова послышалось:
– А я говорю – он рыжий! – Дальше было неразборчиво.
Лариса вернулась в комнату с чайником.
– Вы не ответили насчет Эдварда Райниса.
Денису показалось, что она немного смущена. Или только показалось?
– Райнис – порядочный человек.
– Ну слава богу, – искренне заметил он. – Я уж думал, у вас тут весь город...
– Но у него же нет никакой реальной власти, понимаете? И, как ни парадоксально, к нему в городе относятся хуже, чем к Кравцову. Все-таки чужак. Хоть он тут и родился, но все равно для придонцев – чужак. Особенно с этими нынешними казацкими настроениями... У нас ведь как люди считают? Лучше свой дракон местный, чем приезжий. К своему-то мы привыкли.
– Шварца цитируете? – улыбнулся Денис.
– Ну, примерно.
– А как насчет другого литератора? Как вам О’Генри?
– Что вы имеете в виду?
– Стихи, которые совсем недавно кто-то зачитывал в прямом эфире. Ну там про пузатого политика, помните?
– Как вы догадались? – спросила Лариса.
Денис пожал плечами и правильно сделал, что ничего не сказал, потому что она повторила:
– Как вы догадались, что... это я?
– Вы же вроде бы на сцене сидели, я вас там видел.
Лариса махнула рукой: мол, да ладно вам.
– Я понимаю, – сказала она, – это немного наивно, но хочется хоть что-то делать, не сидеть сложа руки, понимаете? Когда я узнала, что Райнис хочет идти на выборы, я предложила ему эти стишки. Они забавные и очень подходят к нашей ситуации. Он сказал, что придумает, как ими распорядиться. Только я думала, что он сам их прочитает вчерашним вечером, а он поступил тоньше.
