Входя в дом, Жора услышал какой-то звук. Как бешеный, он ворвался в дальнюю комнату с камином, но на полу ничего не валялось. Жора прислушался. Птицей взлетел на третий этаж, заглянул в камеру. Настя лежала ничком на кровати, закрыв глаза. Отдыхает... Ничего, пускай отдыхает. Может, скоро придется ей потрудиться для Паши и Жоры.
Звук больше не повторился, и Рубежов успокоился. Должно быть, стены садятся.
13
Приказав преданному начальнику охраны Вахе уводить балласт (так они между собой называли мирных людей, в частности художников) в направлении канализации, где путь, вполне возможно, был еще свободен, Сальский принял на себя командование. Он не был идеалистом и отдавал себе отчет в том, что большая часть охраны служит только ради зарплаты, не лелея никаких далеко идущих перспектив. Гады... нет, хуже гадов: амебы, растения! Сальский готов был одной автоматной очередью уложить их, уложить всех из-за того, что рушилась его великая американская мечта. За всей этой катавасией наверняка стоит заговор. Заговор мертвецов. Наконец-то они показали свое лицо, приблизились вплотную. Как это он раньше не замечал, что у охранников снулые, как у дохлой рыбы, глаза? И мучнистая бледность? Нет, наверное, он ошибался. Может быть, сами они живы и не отдают себе отчета в том, что исполняют волю враждебных мертвецов? По крайней мере, надо разговаривать с ними, как с живыми.
– Братья! – рявкнул он. – Звери! Стойте на своем посту! Стрелять на поражение! Предложат сдаться – не соглашайтесь, иначе всех перестреляют.
– Какой смысл нас стрелять, – усомнился один, со светлыми щетинистыми усиками и близоруко прищуренными глазами, – мы люди маленькие...
Дуло автомата Калашникова недвусмысленно уставилось ему в живот.
– Кто-нибудь хочет проверить? – Сальский обвел подчиненных взглядом, разящим не хуже автоматной очереди.
Желающих не нашлось.
– Быстро по местам! А я пойду другие посты проверю.
За всем надо следить, без него все развалится. Кругом одни предатели, Жора – единственный друг, и тот ненадежен, потому что туп. А враг – он умный. Он перетягивает на свою сторону таких людей, в которых нельзя было заподозрить предателей. Шестаков. Где Шестаков? Это он, а не Паша Сальский обязан был строить всех по струнке и наводить боевой порядок. Куда ж он, трус, девался? Если не предатель, то трус. Хуже, если то и другое сразу.
Вихрем проносясь по бункерным отделениям, Павел Сальский нигде не находил Шестакова, и подозрение переросло в уверенность. Вот кто по-настоящему виноват в крушении большой американской мечты! Поманил и кинул. Думал, что с рук сойдет. Наверно, уже бредет по канализации.
Пост возле выхода в канализацию доложил Сальскому, что Шестакова они не пропускали.
Внешне сохраняющий спокойствие, но уже подчинившись нарастающему безумию, Сальский осмотрел комнаты художников и все остальные помещения. Оставался только непосещаемый отсек за зимним садом. Туда и зашагал Сальский.
Попадешься, Шестаков, пощады не жди...
Пока Сальский, одержимый желанием отомстить, искал Шестакова, в цивилизованной части бункера завязался настоящий бой.
Сломить сопротивление вахты на нижнем ярусе Славе Грязнову, возглавляющему эту группу захвата, удалось довольно быстро. Позади осталось распростертое тело убитого охранника; другой, раненный, стонал, зажимая рукой кровоточащую голень. Пахло кровью и разогретой оружейной смазкой. Дальше залегало мглистое поле тишины. Местные обитатели не лезли на рожон, а подкарауливали в засаде, используя особенности отлично известного им интерьера.
Короткими перебежками преодолев холл, у зияющего дверного проема Слава замер. За проемом ощущалось черт знает сколько кубометров пустоты. Выставив вначале дуло пистолета, Слава осторожно высунулся сам. Его взору предстала гигантская, направленная вершиной конуса вниз воронка. Его предупреждали насчет размера зала торжественных собраний, но одно дело знать, а другое – видеть собственными глазами.
Такое помещение должно отлично простреливаться. Один снайпер, засевший в кабинке осветителя, откуда раньше направляли лучи вон на тот бюст Ленина, способен при попытке пересечения зала уложить их всех, а они даже не успеют прицелиться в него.
– А вот и встречу нам приготовили, Слава, – шепотом заметил Турецкий.
– Где? – Слава удивился, но не слишком: обычно Турецкий не выставлялся, однако ему как-то удавалось все сразу заметить.
– А вон, обрати внимание, за Лениным занавес шевелится... Тихо!
Хлопок выстрела и противное «взы-ы-ы»... Группа бросилась на пол. Их оглушило грохотом, обрызгало сорванной штукатуркой. Из РПГ, подлюка, шпарит!
– По статуе, – рявкнул Слава, – пли!
Бюст разлетелся вдребезги. Из-за разорванного занавеса выпал изрешеченный мраморными осколками охранник.
– А теперь, – скомандовал Грязнов, – цепью вдоль стены!
Сотрудники органов внутренних дел побежали и распределились вдоль стены, держа под прицелом простреливаемое пространство. Предстояло самое трудное: выйдя из-под прикрытия верхнего яруса, преодолеть спуск и покинуть зал.
По возможности с минимальными потерями.
14
Ища выход из положения, Настя снова встала с кровати и занялась простукиванием стен. Каминная труба выдавала себя пустотелым звуком и обычной печной вьюшкой, которую зимой для тепла полагалось задвигать. Сейчас вьюшка была открыта, наверное, для вентиляции. Встряхнув головой, Настя продолжила свои исследования. Две боковые наклонные дверцы вели в невместительные «карманы», в одном из которых нашлась маленькая магнитола. Послушать бы радио: вдруг о Насте уже говорят все каналы, все в Москве и Московской области ее ищут и совсем скоро найдут? Настя отринула напрасную надежду. Приходилось полагаться на собственные силы. Никаких приемлемых выходов найдено не было, оставались неприемлемые. Настя посмотрела на кухонный лифт. Кухонный лифт, да к тому же камин... Владелец жилища явно насмотрелся англо-американских фильмов. Насте против воли вспомнилась прочитанная в детстве книга, в которой детдомовец представлял себе графское жилище так: в прихожей – чучело медведя в кокошнике и церковная люстра-паникадило, в комнате – рояль, диван, а на высоком постаменте – койка с золотыми пружинами... Смешно. Только ей не до смеха. Найти бы выход.
Лифт и есть выход?
Вот чего ей совершенно не хотелось, так это лезть в пижонское сооружение. Да она туда и не пролезет, взрослая девушка двадцати шести лет, ста семидесяти двух сантиметров ростом.
Почти бесшумно подняв заслонку, Настя боязливо просунула голову, словно в отверстие гильотины, и посмотрела вверх и вниз. Выложенная железными листами шахта, как в обычном лифте, только меньше и тросики тонкие. Ага, плечи пролезают, значит, и туловище пройдет. Только куда? Зачем? Можно было исхитриться, забраться внутрь и попробовать спуститься по шахте вниз, на кухню. Кнопки для вызова нет, очевидно, кабинка для подъема пищи управляется из кухни. А где эта кабинка? Сколько Настя ни высовывалась, разглядеть что-либо в темноте шахты было проблематично. Далеко ли до кухни – как измерить расстояние? Взяв один из предоставленных ей рулонов туалетной бумаги (их было штук пять; Настя подумала, что у постоянного жильца мансарды наверняка проблемы с желудком), девушка раскрутила его вниз. Ага, недалеко он и свалился. Кабинка примерно на втором этаже...
Широкие, гулкие шаги похитителя задолго до его появления заставили Настю броситься на кровать и притвориться спящей. Слышно было, как он посопел у двери и, успокоенный мирной картиной, ушел.
Происшествие на шоссе не осталось незамеченным. На черный джип с яркими наклейками обратили внимание работники ГАИ, указав направление, в котором он унесся. Установить, что неподалеку находится поселок важных фигур, не представляло особенных трудностей. В прошлом эти фигуры предпочитали полукриминальный, а то и откровенно криминальный образ жизни, но с возрастом и изменением экономической ситуации остепенились и в большинстве своем предпочитали легальные способы
