- Посмотрим!
Раков закончил обрабатывать рану, натянул брюки и повернулся к Роберту лицом.
- Ладно, давайте все обсудим, только быстро. Твой отец откопал где-то дрянь, которая превращает бензин в студень, и собрался продать своей любимой 'крыше' - Гагуа. А тот ему, наверное, мало предложил.
- И тогда он пошел к вам?
- Нет.
- Почему? Если босс платить не хочет, нужно обратиться к конкуренту.
- Много ты понимаешь! Ко мне он не приходил, а зря. Я бы не поскупился. А Гагуа подумал, подумал и вообще решил все задаром поиметь. Товар отхапал и папашку твоего пришил. Все? Удовлетворен?
- Нет. Откуда вам это известно?
- От верблюда! Знаешь, сколько мне эти эксперименты стоили? Два миллиона баксов. Нашел спецов, они сказали, что препарат американский, изготовлен в Далласе, в экспериментальной лаборатории при университете. Проверил, а не летал ли кто-нибудь из людей Гагуа в Штаты, в Даллас? Ненашев, например. А как раз летал.
- А про то, что Гагуа приказал убить отца, тоже верблюды рассказали?
- Нет. Но я Гагуа больше тридцати лет знаю. И все его мысли на тридцать ходов вперед вижу.
- А Петрович из мотеля 'Избушка'? Это же ваш человек, и он в убийстве моего отца участвовал.
- Какой Петрович?! Какая 'Избушка'? Это же мотель Гагуа, стал бы он брать к себе на работу моего человека?! Ну? Все теперь? До свидания?
- Нет.
Раков улыбнулся:
- Отдадите меня в руки правосудия? - Роберт молча кивнул, Раков улыбнулся еще шире: - Зачем вам рисковать? Я ведь купил половину ментов в этом городе. Запах крови… он такой сладкий, правда? Ну, девочка, тебе же хочется нажать на курок.
Наташа не выдержала его пристального безумного взгляда и отвела глаза.
- Ментов - налево! Разберемся без них. Могу предложить сто тысяч баксов и помогу разобраться с Гагуа. Идет?
- Нет.
- Понятно. Я собираюсь отсюда уйти. Ты меня убьешь? - Раков улыбнулся совсем широко: - В таком случае я, как приговоренный, имею право на последнее слово и последнее желание. Мое последнее желание: проститься с моими маленькими друзьями, - он взял со стола аквариум с любимыми лягушками, - а мое последнее слово…
Последнего слова он не сказал, запустив вместо этого стеклянный куб в голову Роберта.
…Роберт пригнулся и услышал над головой три выстрела. Стрелял милиционер в форме старшего лейтенанта, молодой, с пунцовыми, видимо, после пробежки по лестнице щеками. Ракову он разнес череп и, глядя на мертвое тело, застыл на несколько секунд с открытым ртом. Потом, развернувшись к Наташе, механически произнес:
- Гражданин Ненашев? Старший лейтенант Майский. Хочу задать вам несколько вопросов.
- Старший лейтенант? - Роберт ткнул ему в спину пистолет. - Как вы нас, спрашивается, нашли, старший лейтенант?!
- Можно подумать вы одни такие умные!
В этот момент в квартиру вломились Денис и Щербак. Увидев труп и Роберта, держащего Майского на мушке, Денис на секунду остолбенел, а Щербак, подняв руки на уровень груди, произнес тоном заклинателя духов:
- Спокойно. Убери пистолет.
Роберт спокойно убрал пистолет в карман.
И вовремя, потому что в комнату стремительно вошли четверо жлобов и не слишком вежливо отобрали оружие у всех, кроме Роберта (остальные держали его в руках). Следом за ними пожаловал В. М. Пирожков собственной персоной.
- Кто его? - кивнул он в сторону Ракова.
- Я, - ответил Майский. Щеки у него покраснели еще сильнее, хотя это и трудно было себе представить.
- Отличная работа, капитан! Завтра в десять ко мне в приемную.
Роберт Ненашев. 13 апреля
Пасмурный, неестественно темный день. Дождь.
Роберт с непокрытой головой стоял перед гробом отца. Холодные капли стекали по шее прямо за воротник.
- …Бизнесмен новой формации! Настоящий патриот своей Родины. Россиянин с большой буквы! Человек, который отдал всю свою жизнь без остатка… - Какой-то сухонький старичок, с восковым лицом, будто уже тяготеющим к земле, как прах к праху, произносил пламенную речь, взгромоздившись на кучу глины и отчаянно размахивая клюкой. Дождь усилился, ветер хлестал прямо в лицо. Где-то совсем рядом нестройный хор певчих провожал в последний путь еще кого-то.
Вокруг могилы собралась добрая сотня людей, и лишь человек пять были знакомы Роберту. Там и сям в толпе мелькали неподвижные квадратные лица в черных очках. Не надо было быть антропологом, чтобы, глядя на эти черепа, челюсти и напряженные спины, определить род их занятий. Только вот кого они охраняли и от кого, - Роберт так и не понял. 'Такое впечатление, что хоронят президента'. Некто суетливый и пронырливый снимал на видео. Какой-то тип в клетчатой куртке, тщетно пытавшийся прикурить под дождем, переходил с места на место и беспрерывно щелкал зажигалкой. Все вокруг копошились, переминались с ноги на ногу, шептались, курили, являя собой зрелище, более напоминающее фуршет под проливным дождем, нежели прощание с близким человеком. Роберт как бы со стороны увидел себя, одиноко стоящего посреди этой колышущейся и живущей своей непонятной жизнью толпы.
Старик закончил. Его место занял Константин Эдуардович Волгин.
- Primus inter pares! Первый среди равных! Человек сложной судьбы, Дмитрий никогда не отступал перед трудностями. Он вырос в годы тирании и застоя. Он всю жизнь посвятил любимому делу, и все знавшие его скорбят сейчас вместе с нами. Пуля! Она предательски отобрала его у нас. Но дух его жив. Он стал частичкой каждого из собравшихся здесь! - Голос полковника звучал громко и отчетливо, заглушая шум ветра и стук дождевых капель о крышку гроба. Он говорил долго, не задумываясь, нужно ли, интересно ли это кому-нибудь. Глаза его источали влагу скорби и самоотрешения.
Рядом похороны уже закончились, и мимо прошагал священник, обеими руками поддерживая рясу, чтобы не испачкать. Вымокший до нитки служка бережно нес над ним огромный зонт. Остановившись и воздев глаза к небу, батюшка перекрестил толпу у могилы Ненашева и прошествовал было дальше, но, повинуясь чьему-то неуловимому сигналу, к нему бросились двое, и после недолгих уговоров он уже стоял у гроба непримиримого атеиста и произносил молитву за упокой раба Божия, имени которого ему никто не удосужился сообщить. Через пару минут подоспели певчие, которых, собственно, никто не звал, и, видимо в надежде на внеплановый заработок, от всей души загорланили 'Взбранной воеводе' Рахманинова. Это был апофеоз абсурда. Похороны переросли в фарс, в буффонаду. Роберт больше не мог этого вынести. Наконец рабочие опустили гроб в яму и стали засыпать ее мокрой землей.
Какие- то люди жали ему руку, обнимали, говорили какие-то слова, а потом спешили к своим машинам, чтобы поскорее укрыться от дождя и ветра. Последним подошел человек в форме полковника, руку жать не стал, видимо, чтобы выделиться из общей массы, и торжественно произнес:
- Спасибо. Мы в вас не ошиблись.
- Держись, старик. - Денис прикрыл Роберта своим зонтом, хотя тот уже вряд ли мог стать мокрее, чем был.
Они стояли вдвоем над могильным холмиком и смотрели, как дождь хлещет по белым гвоздикам и они от грязи становятся серыми.
