Грязные игры

Дежурная озадаченно посмотрела на него из сво­ей кабинки, когда Женя вошел в подъезд. Вид у Мишина, наверное, был еще тот.

Турецкого дома не оказалось. Женя трезвонил минут пятнадцать, прежде чем бессильно опустил­ся на пол у еще одной запертой двери.

15 часов

Москва,

Генеральная прокуратура РФ

Несолоно хлебавши я вернулся в прокуратуру. И сразу пошел к Меркулову.

Костя сидел мрачнее тучи.

Сократа убили! — воскликнул я с порога.

Меркулов только махнул рукой.

Кто убил?

Уголовники в тюрьме.

Ясно. Ну что ж, этого следовало ожидать.

Почему?

Потому. Ты знаешь, кто приходил сегодня на прием к Генеральному?

Нет, — искренне ответил я.

Назаренко.

Что?! — видимо, сегодня мне суждено объяс­няться исключительно при помощи этой частицы.

Что слышал.

Я сел на стул.

Значит, Мишину удалось-таки вручить по­вестку.

Ничего подобного. Он пришел не по повестке, а сам по себе. По своей инициативе.

Как это? — изумился я.

А вот так! Он же курирует спортивную сферу. Значит, каким-то боком эти преступления касают­ся и его — формально, конечно. То есть он, разуме­ется, по секрету сообщил, что Президент чрезвы­чайно озабочен преступлениями в спортивной сфере, но разве это проверишь? Так что он пришел сам.

И что он хотел?

Интересовался ходом расследования дел об убий­ствах Сереброва, Старевича и Стрижа, нападения на хоккейную команду «Нью-Йорк вингз» и так далее.

А ты?

Генеральный сразу меня вызвал к себе как куратора следствия по этим делам. Ну я и доло­жил, конечно,все, что сделано.

А о том, что мы самого Назаренко подозрева­ем, ты не сказал?

Меркулов посмотрел на меня, как на сумасшедшего.

Не сказал, конечно. И то, что, по нашим сведе­ниям, «Просперити» контролируется самим Наза­ренко, тоже не сказал. Зато сообщил все остальное — о Сократе, о Норде, о показаниях Бородина. Вот толь­ко о том, что Сократа ночью убили, я еще не знал.

А он?

А он, Саша, просто расцвел. Обрадовался, од­ним словом. И сказал, что, по его мнению, дело практически раскрыто. Осталось только арестовать Норда, который несомненно является организато­ром этих убийств.

Та же песня... — задумчиво сказал я.

Вот-вот, — раздраженно поддакнул Мерку­лов, — Назаренко сказал, что несомненно к после­ завтрашнему отчету будет что показать Президенту и что он лично доложит ему о том, что преступле­ние практически раскрыто. Ясно тебе, Турецкий! Лично доложит!

Меркулов со злости стукнул кулаком по столу. Я сидел, как в рот воды набрал. Когда Костя буйству­ет, лучше помолчать в тряпочку.

-— Ив конце он произнес прочувствованную речь о своем восхищении мужественными и ответетвен- ными работниками прокуратуры, которые, не жа­лея сил, трудятся с целью укрепления правопоряд­ка в нашей стране.

Ну а Генеральный?

А что Генеральный? Во-первых, он о наших подозрениях ничего не знает, во-вторых, у него пе­ред отчетом тоже голова болит не переставая. Он пожал руку Назаренко и поблагодарил за всемер­ную поддержку. Вот и все. А потом дал указание как можно скорее арестовать Патрика Норда.

Ну и дела! — только и сказал я.

Так что в этой обстановке смерть Сократа не только ожидаема, но и прогнозируема.

Значит, ты допускаешь...

Я допускаю все. Все. Но это уже не имеет ни­какого значения.

Как это? — не понял я.

Очень просто. Недавно звонил Грязнов. Дени­су удалось выследить Норда. Он действительно ока­ зался в Москве. Берем его, и все. Допрашиваем, хотя этого можно теперь и не делать. Все равно будет объявлено, что в кои-то веки пойман заказ­чик громкого убийства.

Но весьма возможно и даже очевидно, что именно Норд заказывал...

Меркулов снова стукнул кулаком по столу.

Турецкий, «возможно» и «очевидно» — кате­гории отвлеченные. Пока у меня на столе, вот тут, — он несколько раз ткнул указательным пальцем в полировку, — не будут лежать доказательства, я не могу считать никого виновным. А где эти дока­зательства? Где, я тебя спрашиваю?!

Он так разнервничался, что даже попытался сло­мать шариковую ручку. Однако, видимо, ее разра­ ботчики предусмотрели такие случаи. Ручка толь­ко гнулась, а потом снова распрямлялась. В конце концов Меркулов оставил свои попытки и бросил ее на стол.

Спокойно, — скомандовал он сам себе, — да­вай еще раз взвесим и оценим, что у нас есть.

Против Норда?

Не только.

Прежде всего показания Бородина.

Шантаж. Просто шантаж. Это единственное, в чем можно обвинить Норда, исходя из этих пока­ заний.

А то, что он рассказывал по поводу Сократа?

Сократа уже нет, — напомнил мне Костя.

Пули, которыми были убиты Шаламов и Ко­няев.

Стрелял сын Стрижа, который если имеет к кому-нибудь отношение, то только к самому Стри­жу, который тоже убит.

Брат Стрижа.

Где он, брат этот? Когда мы его найдем и най­дем ли вообще, неизвестно. Дальше.

Я почесал в затылке:

Кроме фотографии, на которой «Три С» изоб­ражены вместе с Нордом и Назаренко, — больше ничего.

Вот именно. Ничего. А знаешь почему?

Почему?

Потому, что только мы находим человека, ко­торый что-то может рассказать, как его убивают. Так было, начиная с жены Старевича и кончая Со­кратом. И если бы нам не удалось спасти Бороди­на, у нас вообще ничего бы не было. В буквальном смысле.

И что из этого следует?

Ничего. Просто у меня такое ощущение, что нами пытаются манипулировать. И делают это до­вольно успешно. И мы, черт побери, ничего не мо­жем поделать. Ни-че-го.

Он замолчал. Молчал и я. Действительно, что можно сказать в этой ситуации?

Врио начальника Московского уголовного розыска Грязнову В. И.

от начальника 2-го отдела МУРа подполковника милиции Яковлева В. М.