– Вам холодно? – быстро спросила девушка.
– Нет. А вам?
– А мне все равно. Я ведь собралась покончить жизнь самоубийством или вы забыли?
Она швырнула окурок в окно и зашуршала пачкой, доставая новую сигарету.
– Если вы хотите убить себя, то почему же вы медлите? – поинтересовался он. – Так вся решимость пройдет.
– У меня ее и не было.
– Но как же вы...
– Очень просто, – перебила она. – Я хочу умереть, очень хочу. Но у меня не хватает смелости перерезать себе вены. Видите ли, дело в том, что я боюсь боли. Кстати, вы не знаете, это будет очень больно?
– Думаю, нет.
– Ну, тогда... – Из темноты раздалось шуршание.
– Эй, – встревоженно спросил он. – Эй, вы что там делаете?
– Пробую сделать, как вы сказали – разрезать запястье вдоль руки.
– Но ведь кровь свернется! Нужна ванна с теплой водой.
– Ах, да. Черт... Что же делать. Кроме бритвы, у меня ничего нет.
– А вы... – Договорить он не смог, во лбу запульсировала мигрень, да так сильно, что его едва не стошнило. Он тихонько застонал.
– Что с вами? – спросила девушка встревоженно. – Да что происходит-то?
– Мигрень, – сдавленно выговорил он. – Голова... болит.
– Вы поэтому ходили по парку? – догадалась она. – Чтобы заглушить боль?
– Да, – сипло ответил он, сжимая голову ладонями.
– Но ведь есть таблетки от боли. Анальгин... я не знаю... аспирин.
– Мне они не помогают, – ответил он. Выждал несколько секунд и облегченно вздохнул – боль слегка отпустила. – Простите, если отвлек вас, – усмехнулся он. – Но вам, действительно, не удастся покончить жизнь самоубийством. По крайней мере, с помощью бритвы.
– Что же мне делать? – спросила она растерянно. – Мне некуда идти.
– Но где-то ведь вы жили.
– У своего парня. Но сегодня я от него ушла. – Она снова нервно хихикнула. – Дожилась. Уже негде покончить самоубийством. Что за поганая жизнь!
– По крайней мере, у вас нет мигрени, – шутливо сказал он, потирая пальцами лоб. – Это уже что- то.
– А, бросьте, – небрежно сказала она. – Ваша мигрень пустяк. Я могу избавить вас от нее раз и навсегда.
– Как это? – не понял он.
– Да просто. У меня, в некотором роде, талант. Открылся после смерти родителей. Наклонитесь сюда.
– Зачем?
– Делайте, что вам говорят!
Он помедлил несколько секунд, потом попросил, стараясь, чтобы голос звучал как можно мягче:
– Дайте мне бритву.
– Зачем?
– Я же не спрашиваю вас, что вы хотите сделать с моей головой. Дайте и все!
– Что ж, это справедливо. Держите.
Он увидел, как в темноте к нему протянулась рука, еще более темная, чем сама тьма. Бритву он взял осторожно, опасаясь, что она все еще может быть раскрыта. Взял, на секунду задержал в руке, убедился, что это действительно бритва, и быстро сунул ее в карман.
– Отлично, – сказал он, снова обретя уверенность.
– Я отдала вам бритву. Теперь давайте сюда вашу голову.
«А вдруг у нее еще что-нибудь есть? – подумал он. – Бритва или нож... Наклоню голову, а она мне перережет глотку. Ну или...» Новый приступ мигрени не дал ему додумать мысль до конца. Он снова обхватил голову руками и застонал.
– Ну, это уже ни в какие ворота, – сердито сказала девушка. – Давайте сюда голову или идите отсюда к чертовой матери!
Он послушно наклонил голову.
– Уберите руки, – потребовала девушка.
Он безропотно выполнил приказание. Девушка положила одну ладонь ему на лоб, вторую – на затылок.
– Теперь постарайтесь расслабиться, – сказала она. – Чувствуете тепло?
– Нет.
– Значит, вы недостаточно расслабились. Представьте себе, что ваша мигрень – это червь. Червь, который пожирает ваши мозги.
– О, черт... Сейчас я сблевну.
– Терпите. – Она сильнее сжала лоб и затылок ладонями, и он почувствовал, какие они горячие. Словно распаренные полотенца. – Итак, представьте себе, что боль – это червь. Заставьте этого червя выползти из мозга. У вас с какой стороны лба больше болит?
– С левой.
– Правильно. Потому что там у вас дыра. Выгоните червя вон. Заставьте его вылезти наружу через эту дыру. Сделайте усилие.
– Чушь какая-то, – простонал он и попытался высвободить голову. Но девушка держала крепко.
– Не будьте ребенком. И слушайтесь меня. Выгоняйте червя! Повторяйте за мной – червь, убирайся вон!
– Червь... Бред какой-то.
Девушка легонько шлепнула его ладонью по пылающему лбу.
– Не отвлекайтесь. Повторяйте: червь, убирайся вон.
У него не было больше сил протестовать. Боль измотала и доконала его. Он тихонько заскулил, как раненый пес, потом послушно произнес:
– Червь, убирайся вон.
– Еще раз! – потребовала незнакомка.
– Червь, убирайся вон.
– Он вас послушался. Он уже выходит. Я его чувствую. Давайте, давайте, гоните его вон.
– Червь, убирайся, – чуть не плача, повторил он. Голова готова была взорваться от боли.
И вдруг – все кончилось. Он почувствовал в черепе странную пустоту. Но боли больше не было. Не в силах поверить в чудо, он легонько подвигал головой влево и вправо. Боли не было.
Мигрень преследовала его уже лет тридцать. Бывало, что она не трогала его по два месяца подряд, так, что он почти забывал о ней. Порою боли повторялись каждую неделю. От легкой мигрени он спасался с помощью цитрамона. С сильной же не было никакого сладу. Если приходила такая боль, оставалось только одно – стиснуть зубы и терпеть.
В такие часы он едва удерживался, чтобы не застонать и тихо шептал:
«Господи, почему именно со мной?... За что ты меня наказываешь?... Неужели это никогда не кончится».
Но проходило несколько часов, и боль уходила. Это было самое блаженное время – он чувствовал себя словно заново родившимся. Каждая мелочь доставляла радость. Свежий ветер, запах деревьев, вид проплывающих по небу облаков. И тогда он думал: какого черта мы мечемся по земле, ищем чего-то? Ведь у нас все уже есть! Как мало человеку нужно, чтобы почувствовать себя счастливым. Главное счастье, это когда у тебя ничего не болит».
Так проходили годы. Боль то уходила, то возвращалась, а он учился с нею жить. И никак не мог научиться.
