процесс может занять сутки или чуть больше. А иногда длится даже неделями, месяцами. Потому что преступники и сами не дураки, знают, что они все между собой повязаны, а свидетели не нужны, более того, пока живы, они опасны, и начинают скрываться. Их ищут. Иногда находят. А иногда они сами приходят в милицию и сдаются, чтобы сохранить себе жизнь. Но их достают даже в камерах-одиночках. Забавная ситуация, правда?
– Это в тебе говорит профессионал, Саша? Потому что я не вижу ничего забавного. Наоборот, какой-то ужас!
– Увы, дорогая моя, это – жизнь. В которой давно все переплелось. Как в смертельных объятиях любви. Причем варианты случаются просто невероятные. Но это не для ушек прекрасной женщины, да еще на ночь глядя. Ты, по-моему, зря поехала, ничего интересного не будет. Рутина обычная.
– Я на тебя хочу посмотреть.
– А, ну да, – он улыбнулся, – цирк! На арене сегодня и каждый вечер!.. Рассказывал мне, давно уже, один цирковой... Анекдот из их жизни. «Беру кульбит!» – говорит воздушный гимнаст, что работает на трапеции, под куполом, и без лонжи и батута. «Где ловитор?» Ну тот, кто его ловит. «Нет ловитора! Беру другой кульбит! Где Мишка?! Ловитор Мишка берет, гад, пиво в буфете! Прихожу на копчик!! Покорежило...»
Лина захохотала, и Александр, заглядевшись на нее, чуть не врезался в задний бампер «Волги».
Из нее выскочил Антон. Подбежал.
– Дальше не проедем. Надо пешком. Тут недалеко, мы фактически на пляже.
– Был здесь, что ли?
– Был...
Антон кивнул и пошел вперед. Турецкий подал руку Лине, закрыл машину, и они отправились следом за грузной фигурой торопливо шагавшего следователя Липняковского к тому месту впереди, где уже находились несколько человек и мелькали лучи фонариков. Там же темнел и силуэт автомобиля, наверное, это был вездеход «уазик» с включенными фарами.
– Близко не подходи, – шепнул Александр, – не лучшее зрелище.
– Я врач, – так же тихо ответила Лина.
– Извините, Капитолина Сергеевна, – уже нормальным голосом сказал Турецкий, – я совсем упустил из виду этот факт. – Он чуть сжал ее локоть, отпустил и пошел вперед.
Над скорченным, с поджатыми к груди ногами трупом, лежащим у подножия темнеющей массы здоровенной скалы, в примятом кустарнике, сидел на корточках немолодой уже судмедэксперт в светлом халате, а рядом стоял раскрытый его медицинский чемоданчик. Судя по его возрасту, он был не новичок в своем деле. В руках его был фотоаппарат со вспышкой. Шла обычная работа.
Липняковский прямо-таки наехал на него своей тушей, заслонив собой свет автомобильной фары, и судебный медик без слов резко махнул, чтобы тот убрался в сторону. И что-то пробормотал сквозь стиснутые зубы. Турецкий понял, что примерно тот высказал в адрес следователя. Лина подошла сзади и остановилась у плеча Александра.
– Ну что, Зиновий Ильич, как наш утопленник? – спросил следователь, но медик поднял голову, хмыкнул и ничего не ответил.
Турецкий полуобернулся к Лине, встретился с ней взглядом, подмигнул и подошел к эксперту, присел с другой стороны трупа.
– Здравствуйте, Зиновий Ильич, – сказал он. – Не могу добавить: добрый вечер. Меня зовут Александр Борисович. Слушайте, а вам такая странная фамилия – Градус ни о чем не говорит?
Медик уставился на Турецкого:
– Уж не Борис ли Львовича имеете в виду?
– А что, вы разве знаете еще какого-нибудь Градуса? – улыбнулся Александр. – По-моему, это был бы нонсенс.
– Ха! – Медик вскинул руки. – Так старик жив-здоров? Сто лет его не видел! Патриарх!
– Да, и по-прежнему суров с нашим братом, – засмеялся Турецкий. – Ни слова без... э-э-э... – Он обернулся к Лине и прижал ладонь к груди: мол, уж извините!
Лина негромко хмыкнула.
– Совершенно верно! – Судебный медик покачал головой. – Суров! Ох как суров!.. Так вы из Москвы? Неужели из-за этих? – Он кивнул на труп.
– Александр Борисович Турецкий... – начал было следователь, сунувшись вперед, но медик снова, будто от мухи, отмахнулся от него.
– Так вы – Турецкий?! – уже изумленно воскликнул Зиновий Ильич. – Как приятно! Извините, руки. – Он отложил фотоаппарат и пошевелил пальцами в белых медицинских перчатках.
– Нет проблем, – ответил Турецкий. – И что у нас с вами имеется на данный момент, Зиновий Ильич, кроме того, что он – не утопленник и не задушен, а застрелен? Причем не здесь, потому что сюда его привезли уже готовенького, завернутого в целлофан. И в чемодане, так?
Судебный медик многозначительным кивком подтвердил сказанное.
– Антон! – Александр махнул рукой Плетневу, который подошел и тоже наклонился над телом. – Утреннему, видимо, поломали шейные позвонки. Им тоже вы занимались, Зиновий Ильич?
– Да, совершенно правильно. Контрольного и не потребовалось.
– И никаких документов наверняка не было?
– Ничего, пустые карманы, – подтвердил следователь. – Как и у этого.
– У того, кто убил утреннего, были очень сильные, тренированные пальцы. Как у спортсменов или ребяток из спецслужб. А привезли того тоже готовенького и сбросили с парапета... так, Зиновий Ильич? – спросил Александр.
– Именно сбросили. Имеются характерные повреждения.
– А сбросили в той позе, в которой его застала смерть. Теперь этот... Погляди на его куртку. – Турецкий показал пальцем на левый бок трупа.
– То, что его застрелили не здесь, абсолютно ясно, – сказал Плетнев, озабоченно оглядывая тело. – Скорее всего, где-нибудь в городе. Причем в людном месте.
– Верно, – кивнул Турецкий.
– А почему в людном? – раздался голос сзади.
Липняковский обернулся и, разглядев говорившего, махнул рукой, приглашая подойти ближе. Оказалось, что это был тот сержант патрульно-постовой службы, который первым и обнаружил тело скорченного человека, лежавшего в кустарнике, под скалой, почти у самой воды.
– Вот, – сказал следователь, – сержант интересуется.
– Объясни. – Турецкий кивнул Антону.
– Вот, обратите внимание, сержант, – начал Антон, – на положение тела. Оно скорчено. Почему? Потому что сперва его обернули полиэтиленом, а потом засунули в какую-то большую сумку, вроде тех, с которыми «челноки» ездят, или в чемодан. Зачем это нужно было? Затем, чтоб ваши коллеги не обратили внимания на тяжелую, подозрительную ношу. Согласны?
– Да-а, – с заметным почтением ответил милиционер.
– А почему в людном месте? – продолжил «лекцию» Антон, внутренне радуясь, что с Сашей, кажется, устанавливается контакт. – Потому что стреляли из пистолета с глушителем. На громкий выстрел вы бы отреагировали однозначно, правильно?
– Так точно, – заинтересованно ответил милиционер. – А про полиэтилен откуда? Когда я тело обнаружил, ничего такого рядом не было.
– Конечно, потому что убийцы наверняка выбросили уже его вместе с пустым чемоданом или сумкой на первой же свалке, не привлекая к себе подозрений. А для дурачков – вдруг поверят? – подкинули как утопленника, которого волной могло на берег выбросить. Но после пребывания в воде у трупа вид другой. А насчет полиэтилена, – Плетнев показал пальцем на то место, куда нацелил его Турецкий, – вот здесь все прекрасно видно. Следы крови размыты по куртке. Обратите внимание на эти разводы. Вы, когда мясо покупаете и дома разворачиваете упаковку, помните, как она внутри выглядит? Вот примерно то же самое.
– Угу. – Турецкий снова кивнул. – И чтоб между трупами мы не установили связи, выбросили их в разных
