— Слушай, Денис Андреевич, а ты, часом, не еврей?.. Может, твой дядюшка что-то тщательно скрывает из вашей общей биографии?
— Библейской кровью гордиться надо, а не скрывать! Увы, похвастаться мне в этом смысле нечем. Турецкий, уж у тебя-то с такой фамилией на это дело чутье должно быть! К тому же ты вполне профессионально с точки зрения любого одессита уводишь разговор в сторону. Словом, я считаю, мы договорились! — И, не дожидаясь реакции, Грязнов отключил связь.
Александр Борисович сердито посмотрел на телефон и пожал плечами: «Зря надеешься, — буркнул он, — открывая водительскую дверцу машины. — Так меня Меркулов и отпустит с тобой, жди!..»
Однако Константин Дмитриевич, едва Турецкий переступил порог его кабинета, в котором уже шла летучка, дождавшись, когда смущенный Александр Борисович боком протиснется на свое обычное место, первым делом, сурово сдвинув брови, произнес вполне официальным голосом:
— Хорошо, что ты, Саша, объявился. Послезавтра с утра особое задание: поедешь в наш подшефный детдом с подарками, у них дата, причем круглая. Двадцать лет исполняется…
— К-кому? — не понял Турецкий.
— Их дому, разумеется, кому же еще? В помощь тебе придадим Дениса Андреевича, он согласился. Надеюсь, до обеда управитесь!
— Но… — начал было Александр Борисович, однако Меркулов, поморщившись, прервал его:
— Знаю-знаю! У тебя, как обычно, завал дел, нужные люди разъехались по командировкам. Извини, у всех то же самое, а у тебя, если не забыл, режим льготный… Все, переходим к следующему вопросу!
Словом, самый приятный за успевший начаться день сюрприз ожидал Турецкого в его приемной — в виде как обычно спокойного и доброжелательно улыбающегося Володи Яковлева. Его темпераменту типичного сангвиника Александр Борисович невольно завидовал: сам он за долгие годы работы так и не научился до конца справляться с собственной не в меру эмоциональной и — что греха таить — склонной к авантюризму натурой…
— Доброе утро, Сан Борисыч, — кивнул Володя. — А я к вам.
— Неужели уже с результатом?
— Повезло, — коротко кивнул тот, входя вслед за Турецким в кабинет. — Конечно, если я вас правильно понял по телефону… В любом случае информация, на мой взгляд, интересная…
— А я что, был недостаточно понятен? — удивился Александр Борисович.
— Ну что вы… — Яковлев опустился на стул для посетителей. — Просто я позволил себе предположить, что в конечном счете вас интересует не столько супруга Глухова, сколько он сам…
— Совершенно верно! И что? Неужели нарыл что-то на этого типа за столь короткий срок?..
— Мне, говорю же, просто повезло с самого начала, сунулся точнехонько туда, куда надо… У нас с этими РЭУ и их начальством ведь далеко не первое дело связано, верно?
— Давай рассказывай, если не спешишь, подробно!
— В общем, для начала я решил поинтересоваться, где эта семейка обитала до того, как закрутилась их история с разводом, поскольку все их перемещения происходили на территории одного и того же РЭУ.
— В котором и работает жена Глухова?
— Именно, — кивнул Володя. — Но начал я не с самого РЭУ, а с их БТИ…
— Почему?
— У меня, Сан Борисыч, как я уже говорил, опыт с такими делами большой: жалобы на всевозможные махинации с недвижимостью даже до нашего департамента доходят, а уж в МУРе их уйма… Отец рассказывает. И примерно половина — еще и с фигурирующими в делах трупами… Ну здесь, правда, без трупа, во всяком случае на данном этапе, обошлось… Но мошенничество налицо, причем откровенное…
— Это тебе что, в БТИ исповедовались? — Турецкий иронично приподнял одну бровь.
— И в третий раз повторяю: повезло… Инженерша у них одна новенькая для коллектива, но в системе работает двадцать лет. Уж не знаю, за что ее так не любит начальство, но несчастная, работая в таком месте, всю жизнь проживает в коммуналке. Когда услышала фамилию Глуховых, едва со стула не свалилась. Оказывается, до этой квартиры, на которой парочка расходилась и где они прожили всего два года до этого, они были ее соседями по коммуналке. А заодно и врагами на всю оставшуюся жизнь…
— И правда повезло, — рассмеялся Турецкий. — Надеюсь, показания ее ты оформил?
— А как же?.. И пленочка имеется… Дальше рассказывать?
— А то!
— Дальше и есть самое интересное. В коммуналке поначалу жила только Дина Петровна, еще не Глухова, а Каталкина. Характерец у нее не приведи господи, с соседкой на ножах была с самого начала. Комнату свою получила по лимиту, поскольку в те времена это было вполне возможно.
— Откуда прикатила в столицу?
— Из Рязанской губернии… названия деревни не помню. Но в бумагах оно есть… Потом, значит, вышла замуж и поначалу попыталась вселить соседку в свою восьмиметровку, а сама въехать в ее двадцатиметровку… Сорвалось! Соседка до суда дошла, — видать, после этого Глуховы и сдали назад… — А основания-то какие для такого обмена? — удивился Турецкий.
— Их двое, к тому же Дина Петровна уже беременна была. А соседка одиночка…
— Ладно, поехали дальше.
— А дальше Глухова, как выяснилось, к тому моменту просочилась в члены жилкомиссии: в те времена такая существовала в системе БТИ и занималась распределением ордеров на жилье в числе прочего… Именно там-то она и услышала про свою будущую квартиру — район ее как раз временно снимал с баланса по причине пожара: квартирка принадлежала какому-то алкашу и сгорела. Никаких ордеров выдавать на нее не имели права.
— Алкаш жив?
— Погиб во время пожара, которому сам же и стал причиной.
— Ясненько… Надо полагать, именно эта история и навела самого Глухова на хлебную мысль. Слушай, а что сейчас с этой жилкомиссией, распущена, что ли?
— Там, знаете ли, такая путаница! — покачал головой Володя. — Пока я до конца не разобрался: по факту она существует, но то ли под другим ведомством, то ли разделена на опекунский совет и что-то там еще… Дело не в этом, а в том, что ордер на сгоревшую квартиру, к тому же снятую с баланса вплоть до восстановления, Глуховы вопреки всем имеющимся законам получили! Ремонт, правда, делали на собственные средства.
— Кто выдавал ордер? — Подписи две: один из подписантов давно там не работает, второй, точнее, вторая, как рассказала мне бывшая соседка Глуховых, жива-здорова, трудится в опекунском совете и тесно дружит с Диной Петровной…
— Н-да-а-а… Черт ногу сломит! — вздохнул Александр Борисович. — И что же ты надумал делать с этим фактом?
— Да всего лишь повидался с Диной Петровной и слегка прижал эту козу к стенке, пригрозив расследованием, судом и соответствующей статьей ей лично.
— Итог?
— Думаю, тот самый, на который вы в конце концов и рассчитывали. Показания против бывшего муженька дала как миленькая!
— Уверен, что ее показания чего-нибудь стоят?
— По крайней мере, по одному эпизоду собрать улики все еще возможно. Так я думаю…
— И?..
— За полгода до их развода Анатолия Владимировича внезапно обуяла страсть к благотворительности: нашел некоего старичка, Ивана Георгиевича Сапрыкина, владельца однушки, инвалида второй группы… Болезнь Паркинсона… Не знаю уж, как он влез к нему в душу, но тот, похоже, был рад любому, кто мог ему помочь. Паркинсон, если вы не в курсе, болезнь подлая: от нее не умирают, однако неподвижность в будущем практически гарантирована…
— Почему тогда группа была только вторая?
