Через минуту очень похожую комбинацию провела другая команда. Теперь с левого угла штрафной последовал не удар, а навес, но резкий, по минимальной дуге, и теперь уже левый крайний гостей в падении ударил головой в упор, и голкипер отправил мяч на угловой.
Затем по– немецки строгую и аккуратную атаку четким ударом из района одиннадцатиметровой отметки завершил Шульц. Рядом со штангой мяч ушел за пределы поля!
До конца игры оставалось уже чуть меньше десяти минут, а счет так и не был открыт. В принципе это было удивительно, что на своем поле немецкий суперклуб никак не может распечатать ворота москвичей. Можно было держать голову высоко, но ведь и эта нулевая ничья, увы, была в их пользу, как объяснил Турецкий Реддвею. За счет того что мюнхенцы забили один мяч на чужом поле.
Начался небольшой дождь.
Но вот Шибанов с Козленком дважды удачно сыграли в одно касание и живо прошли середину поля, а последний, увидев сделавшего стремительный рывок Манцова, послал мяч диагональной передачей метров на тридцать вперед, на правый фланг. Манцов еще больше прибавил в скорости и догнал-таки мяч, уже уходящий за линию поля, ударом с лету вернул его в игру! Но сам не сумел сдержать на мокром поле инерцию своего стремительного бега и врезался в рекламный щит «Ауди». Упал и остался лежать.
Игра была остановлена. Со скамейки «Буревестника» к нему рванул врач. Поколдовал над неподвижным Манцовым. И через минуту его увезли на специальной маленькой машинке, используемой как раз для таких экстренных случаев.
«Буревестник» сделал вынужденную замену.
– Александр, – строго сказал Реддвей, – почему же они не надевают шлемы, если есть риск получить травму?
– Потому что это не хоккей. Это футбол. Это игра гораздо менее э-э-э… контактная.
– Это не футбол, – безапелляционно заявил Реддвей. – Футбол я знаю. В футбол играют у нас, в Юнайтед Стейс. И между прочим, в шлемах. А это соккер.
– Нет, именно это – футбол, – упрямствовал Турецкий.
– Ничего не понимаю в вашем футболе, – сказал Реддвей. – Ну скажи, почему вся команда не бросается на того игрока противника, который владеет мячом?!
– Ну как тебе объяснить… Потому что, если они так поступят, то оголят свои тылы, а он успеет отдать пас своему свободному партнеру и тот забьет гол.
– Но ведь на партнера с мячом тоже можно наброситься всей командой! – резонно возразил Реддвей.
Турецкий не нашелся что ответить. Может быть потому, что вспомнил, как какой-то известный европеец, побывав в Штатах и увидев побоище, которое там с гордостью называют американским футболом, с некоторой грустью сказал: «Да… Нация, которая играет в такую игру, непобедима».
Невозмутимый Реддвей развернул сегодняшнюю газету.
– Что пишут про матч? – поинтересовался Турецкий.
– Значит, так. «Перед матчем Ариго Капелло попросили прокомментировать игру „Буревестника“. Он сказал: „Бавария“ никогда не подстраивается под игру соперника, а пытается навязать ему свою. Все остальное – внутренние дела соперника. А на них мы чихать хотели».
'Надо было бить немедленно и в недосягаемый от вратаря угол. Константин Бруталис проводит явно не лучшую свою игру. Совершенно очевидно, что он пребывает в неважной физической форме. И это довольно странно…
Однако создает свою долю остроты!…
Да, прямо скажем, после вынужденного ухода с поля Георгия Манцова «Буревестник» просто рассыпался… Ах как жаль, что Жоре не хватило координации движений…'
На восемьдесят восьмой минуте хозяйская атака завершилась выходом, несвоевременным выходом из ворот голкипера «Буревестника». Это и решило игру.
Но за несколько секунд до того Турецкий повернулся к полю спиной, поскольку решил для себя, что забитых голов он уже сегодня не дождется, а потому лучше воспользоваться уникальным случаем присутствия в ложе прессы и пойти глянуть, как же, собственно, работает в своей комментаторской кабинке легендарный Степан Мефодьевич Переверзев.
Переверзев раскачивался в такт своим словам из стороны в сторону и даже постанывал. Он смахивал на шамана. Глядя на это действо, совершаемое на полном серьезе, Турецкий даже проникся некоторым уважением: все-таки трудится человек. Совершенно серьезно, по крайней мере, так считает, не халтурит.
Внизу завопили:
– Ши-бан! Ши-бан!
Тут Турецкий сообразил, что, пока он шел в комментаторскую кабину, что-то случилось.
'Давайте еще раз посмотрим, как это произошло, – взывал Переверзев. – Набежавший на прострельную передачу Алемар поторопился замкнуть комбинацию, которая должна была закончиться неминуемым взятием пустых ворот «Буревестника». А так мяч после сильнейшего удара попал в штангу и отскочил метров, наверное, на двадцать. Его подхватил Шибанов, как ураган, не побоюсь этого высокого слова, пронесся до линии штрафной «Баварии» и там был сбит самым нечестным, жестоким и, я бы сказал даже, предательским образом… Судья конечно же пенальти не дает. Он уверяет, что нарушение было вне пределов штрафной площади. Ну как же, даст он пенальти против «Баварии», на ее поле и на последней минуте матча! Вот если бы «Буревестник» был хотя бы «Барселоной»… Итак, сейчас будет пробит штрафной, который заработал Шибанов.
Однако Шибанов не думает о том, что можно забить гол, он живет только эпизодом. Запал этот, естественно, вышел, и потому штрафной уже бьет не он.
