возможной находке Гали Романовой.
– А что, похоже, сдвинулось, Славка, с мертвой точки?
– Да, похоже на то. Если бы еще эта Ева Абрамовна что-то знала, – добавил Грязнов задумчиво.
– Кто такая? – нахмурился Турецкий.
– А я разве не сказал? Вдова Додика, о коем рассказывал вам битый час.
– Ах ну да, – закивал Турецкий. – Адрес есть? Давай сюда. Давненько что-то я оперативкой не занимался! Ты как считаешь? Сколько ей может быть лет?
– Додик был семидесятого, вряд ли она старше.
– Ну вот и посмотрим, – ухмыльнулся Турецкий.
– Я-то думал Владимира твоего попросить, – кивнул Вячеслав Иванович на Поремского, слушавшего их с улыбкой.
– Мне кажется, что я это сделаю быстрее, – как отрезал Турецкий, и они перешли к следующей теме.
Вопрос стоял серьезный – как помочь Гале Романовой. Все понимали, что бросать девушку на поиск конкретного исполнителя очень опасно, даже несмотря на то что она оперативник хоть и с небольшим, но все-таки стажем, однако на прошлых делах ей, случалось, не хватало выдержки, именно когда уже обозначался след. Вот отыскать в куче соломы почти незаметную иголку она могла. Тут терпения и смекалки ей хватало. Но когда цель поиска уже обозначалась, Галя могла забыть обо всем и ринуться напропалую. Тут и подстерегала ее опасность.
Но и помогать ей следовало так, чтобы эта помощь для нее самой не выглядела этаким благодеянием – обидчивая девушка, вполне способна неправильно понять заботу о ней же. И налепить одну ошибку на другую. А потом беги выручай ее! Сколько уж раз бывало подобное...
И двух мнений быть не может, что если бомбист действительно профи, он без всяких размышлений уберет Галю с дороги. Он лишь исполнитель, а думают за него другие.
– У нее, кстати, просьба была, – заметил Грязнов. – Она Яковлеву ее передала, а сама отключилась. Не выходит на связь, я уже начинаю беспокоиться.
– А что за просьба? – спросил Турецкий.
– Надо позвонить Алексееву домой и выяснить у него, вызывал ли он к себе в тот злополучный четверг мастера с телефонной станции, и, если да, то приходил ли он и как выглядел?
– Ну так звони, чего ждем?
– Я думал, тебе это удобнее, ты же знаком с ним.
– Давай аппарат, – решительно ответил Александр Борисович.
Алексеев был дома и звонку Турецкого не удивился. Даже не спросил, как идет расследование. А когда Турецкий поинтересовался, почему не спрашивает, тот ответил:
– Да тут у нас уже весь дом говорит... Не знаю, правильно ли мы с вами поступили, Александр Борисович. Впрочем, ладно, что сделано, того назад не воротишь... Так что вы хотели?
И Турецкий рассказал про телефониста. Алексеев помолчал, а потом спросил:
– Это имеет какое-нибудь значение?
– Имеет, и серьезное. Я вам позже объясню. Мы подозреваем, что он поможет нам выйти на убийцу.
– Вон как? Даже так? Что ж, попробую вспомнить...
Он действительно велел вызвать мастера, поскольку городской телефон, когда Алексеев приехал домой, не работал. Просто молчал, будто где-то перерубили кабель. Подобное уже бывало, вокруг несколько лет назад кипела стройка, и с телефонами было одно мучение. К тому же тогда еще далеко не в каждой семье имелись мобильники. Это сейчас только что в футбол ими во дворе малышня не играет...
Звонил, естественно, не сам. Велел это сделать Вене, личному шоферу. Тот позвонил со своего сотового и вызвал. Обещали прислать еще до вечера, поскольку узнали, кому требуется. Но позже произошел взрыв, потом приехала милиция и врачи, а потом вообще стало уже не до городского телефона. Они, кстати, после взрыва чуть ли не во всем доме перестали работать.
Турецкий отметил для себя водителя Вениамина Каменского, чтобы позже связаться и с ним. Ни одного факта ведь нельзя оставлять непроверенным, хотя с общей картиной этого происшествия у него уже в голове прояснялось. И он поделился своими соображениями со Славкой и Володей.
Дело, скорее всего, было проделано совершенно элементарно. Явившийся в дом якобы по вызову Алексеева телефонный мастер мог попросту сам отключить на щите связь. Потом он, возможно, дождался приезда Алексеева и установил взрывное устройство. После чего мог подняться, к примеру, на верхний этаж и оттуда проникнуть в чердачное помещение, где и дождаться взрыва. Чтобы потом спуститься к подъезду вместе с паниковавшей публикой, убедившись предварительно, что задание им выполнено.
– Примитивно, ребята, просто! – воскликнул Турецкий. – А когда наконец явился подлинный телефонный мастер, в его услугах в доме уже никто не нуждался. Было не до него. Вот и весь расклад. Здорово придумано!
– Что-то больно легко у нас все получается... – пробормотал недовольным тоном Грязнов. – Не нравится мне это дело, Саня.
– А кому нравится? Тут вся штука в том, что они оставляют следы, будучи при этом уверенными в своем, скажем так, алиби. Но преступления без следа не бывает, для этого должен быть не один, а поголовно все настоящими профессионалами. Однако в нашей современной жизни этого быть не может по одной простой причине – сейчас время не профи, а обнаглевших дилетантов. И так во всем! Вот и результат.
– Согласен. Но как же нам тогда нащупать твоего бомбиста?
– Он может неожиданно всплыть в окружении того Додика. Странный парадокс, смотри: человек утонул, а свидетели выплывают вместе с ним! Как тебе?
– Я думаю, по твоей философии рюмка плачет, – ответил Грязнов.
– Ну что ж, раз так, наливай! И давай сюда домашний телефон Додика. Его, кстати, уже похоронили, не знаешь?
– Наверняка, неделя, считай, прошла.
– Отлично!
– Чего ж тут отличного, Александр Борисович, я тебя не понял? – вмешался молчавший доселе Поремский.
– А тем, что на похоронах обычно бывают провожающие. Не отрицаешь?
– Не отрицаю, иначе гроб некому нести.
– Правильно. А еще многие стараются при этом запечатлеть свой лик на память для потомков. Мол, он- то уже того, а мы еще ого-го! Фотографы-то, поди, были, куда от них сегодня денешься? Особенно если провожали «верные друзья»?
– Согласен.
– Вот и посмотрим на их скорбные лица... Алло? Ева Абрамовна? Извините, не могу вам сказать «добрый вечер». Какой уж он добрый!.. Да-да, я знаю... Примите мои самые искренние соболезнования... Простите, я, кажется, не представился... – Турецкий зажал ладонью микрофон трубки и сказал громким шепотом: – Ребята, просто охренеть, какой голос! – И продолжил в трубку: – Я первый помощник Генерального прокурора России Турецкий, а зовут меня Александр Борисович, и я готов предвосхитить ваш вопрос и объяснить, какое отношение имеет Генеральная прокуратура к безвременной и трагической гибели вашего супруга...
Он снова зажал микрофон ладонью.
– Сейчас она вытрет слезы и продолжит слушать... Дело в том... – В голосе Турецкого вдруг появились такие глубокие и взволнованные нотки, что Грязнов с Поремским изумленно переглянулись. – Дело в том, – повторил Турецкий, – что гибель вашего супруга рассматривается нами в контексте целого ряда преступлений, совершенных в последнее время одной опасной мафиозной группой. И этот факт стал немедленно предметом рассмотрения следственных органов. Вот в этой связи, прекрасно понимая при этом ваше нелегкое душевное состояние... да, мне известно, что вы его недавно похоронили... но я, как руководитель следственно-оперативной группы, просто вынужден вас побеспокоить. Надо задать несколько вопросов, которые, могу искренне обещать, не будут вам в тягость... Как, разве уже поздно? – искренне удивился Турецкий. – А мы у себя еще пашем вовсю! Нет, но, если вы продиктуете мне адрес, по которому
