значит, нет. Не будить же его, и так наслушался, поди, приглушенных вздохов, как они ни старались вести себя потише...
– Так что мне теперь делать, – потерянно спросила полуобнаженная женщина, словно забывшая о своем внешнем виде.
– Во-первых, как наверняка посоветовал бы Славка, не брать в голову. Во-вторых, делать все так, как мы договорились...
– Когда? – удивилась она.
И Турецкий вспомнил, что разговор-то у них был вдвоем со Славкой, а передать его Еве он просто не успел – сильно занят был. И теперь он посвятил ее в Славкино предложение насчет проведения поминок в каком-нибудь кафе или недорогом ресторанчике – с минимумом необходимых закусок и питья. Пусть знают, что вдове шиковать не на что, а то уже губы, поди, раскатали!
Ева возразила, что по требованию Огородникова она должна собрать только тех, на кого он ей укажет. И обязательно у себя дома, где и намечается, видимо, тот «базар».
– Перебьется, – небрежно отмахнулся Турецкий. – Скажешь ему, что хозяйка положения в данном случае ты. Что тебе уже звонило множество знакомых, что все собираются прийти, чтобы помянуть безвременно ушедшего, что, наконец, тебе нет дела до каких-то его собственных махинаций. Надо – пусть приезжают в ресторан. Какой, я тебе назову позже, но сегодня же, а до той поры не звони полковнику, пусть помучается... Далее, за твоей квартирой мы устанавливаем наблюдение с фиксацией каждого приходящего. А там посмотрим. Думаю, что то же самое мы сумеем сделать и в отношении Огородникова с Жеребцовым, причем последнего еще предстоит найти. Зря ты не назвала его фамилию раньше, мы бы не потеряли столько времени, – с укором заметил он.
Ева потупилась. Разве могла она сказать ему об этом раньше? Да кто знает, как бы сложилось все дальнейшее? И уж, во всяком случае, такой помощи и такой восхитительной ночи ей вряд ли стоило бы тогда ожидать вообще. Но как это объяснить? Вот и промолчала, принимая вину.
– Значит, все же ресторан? – уточнила она. – Но ведь это дороже, чем дома.
Нет, хозяйственность проснулась в ней, не жадность, а нежелание тратить лишние деньги.
– Дороже, скажу тебе, ненамного, если не то же самое, и ты не станешь выпендриваться с разносолами. А главное – в ресторане мы сможем организовать и наблюдение, и охрану – без опасности быть засеченными раньше времени. В квартире это сделать сложнее... хотя... Если попросить кое-кого об одолжении. Нет, все равно, чужие будут заметны даже среди разнородных гостей. Да у тебя и не так много места для приема гостей.
– Ну почему? На поминках после кладбища собралось человек шестьдесят – во всех комнатах столы поставили, а я этими делами вообще не интересовалась, не до того было, сам понимаешь. Огородников же и организовал. Но он посидел немного и исчез, даже не попрощался.
– А Жеребцов этот был?
– Ты что, уже ревнуешь? – с непонятной радостью вскинулась она. – Был. И даже уходить домой не хотел, его Валерка выпроводил.
– Боже мой! Еще один?
– Да брось ты! Это охранник Игоря. А Игорь – «облепиховый» директор. Мы так зовем его, потому что его салон называется «Облепиха». Все очень просто. Не ревнуй, не надо, я ведь до сих пор еще не могу прийти в себя.
– Не врешь? – улыбнулся Турецкий. – А мне только что показалось...
– Но так это же ты! Есть разница?
– Между кем и кем?
– Слушай, – рассердилась она, – ты меня совсем запутал! Давай так, допивай свой кофе – и пошли на диван. Или уматывай на работу... Саша, – продолжила жалобно, – а мне выходить отсюда нельзя? И звонить тоже?
– Как говорят моряки-подводники, полное радиомолчание! До моего приезда. Ключ я тебе тоже не оставлю. Но для связи только со мной дам мобильник. Если кому позвонишь, я тут же узнаю, приеду и голову оторву. Либо выгоню – вот как есть – на улицу и откажу в гостеприимстве, поняла?
– Поняла, – вздохнула она и потерла ладонями виски.
– Лежи весь день, можешь ванну принять, смотри телевизор и мечтай!
– О чем, господи? – вздохнула она.
– О том, чтобы эта твоя история поскорее закончилась.
– Это понятно. Ну пойдем, а то тебе действительно скоро уезжать.
И в квартире еще на какое-то время воцарилась чуткая тишина, нарушаемая лишь глубокими вздохами. И за оставшийся час с небольшим лишь одна волнующая фраза была произнесена более-менее разборчиво – как вырвавшийся полустон:
– Ах какой ты все-таки!..
Глава шестая
Операция «Поминки»
Они согласились с ее условиями ввиду ее неуступчивости.
Правда, разговору Евы с полковником Огородниковым предшествовала серьезная и быстрая подготовка. И она не обошлась, конечно, без непосредственного участия Грязнова. Вячеслав Иванович сказал ей, что лично займется устройством предстоящих поминок, чтобы в их процессе не произошло нелепых неожиданностей.
Генерал приехал в небольшой, но очень уютный ресторан «Днестровские плавни», имевший несколько залов для посетителей. Хозяином этого заведения был известный ему Эмин Ротару, выходец из Молдавии, из Калараша, славившегося в прежние времена замечательной розовой, земляничного вкуса «Лидией» – не красной, нет, а именно розовой, из уникального винограда, росшего на горных склонах вокруг этого славного городка.
Этот Ротару год с небольшим назад проходил по одному уголовному делу, в котором были замешаны его земляки, но – свидетелем. А мог бы вполне оказаться и среди обвиняемых. Эмин имел предварительную беседу с генералом, после чего выразил острое желание сотрудничать со следствием, и должен, по идее, век быть благодарным за то, что избежал наказания. Вот ему Грязнов и объяснил – в пределах разумного, естественно, – какая у него в этом ресторане нужда. Ротару уяснил для себя все и в конце рабочего дня, то есть фактически уже под утро, когда служащие разошлись по домам, принял у себя двоих сотрудников частного охранного предприятия «Глория», которым руководил племянник Грязнова – Денис. Эти сотрудники – Агеев и Щербак – быстро установили в самом большом зале необходимую технику, а после Ротару предложил им поработать на ожидаемом мероприятии в качестве охранников. Мужики они оба были некрупные, внимания к себе особого не привлекали, но за порядок могли отвечать на все сто процентов. Хозяин внес их фамилии в список своих сотрудников охраны. И потом, ну как было отказать генералу, который попросил о таком небольшом одолжении? Секретном, разумеется, тем более что оно в свою очередь должно было быть оплачено устроителями траурного, в общем, мероприятия.
Сам же Вячеслав Иванович и оформил заказ, посоветовавшись с Эмином, – так чтоб вышло и красиво, и не очень дорого. Гостей ведь ожидалось, считай, до сотни.
Выполняя указание Турецкого и Грязнова, Ева Абрамовна всю пятницу провисела на телефоне, обзванивая и приглашая гостей. А днем в субботу на машине «Жигули» шестой модели с молодым, розовощеким водителем она съездила к себе домой, переоделась во все темное, как и подобало вдове, внимательно осмотрела квартиру, с сомнением покачивая головой, потрогала кое-какие предметы, оказавшиеся не на своих привычных местах, затем снова села в машину и исчезла в неизвестном направлении. Если бы ее кто-то хотел догнать или просто вычислить адрес, по которому она умчалась, сделать это было бы невозможно – водитель оказался мастером своего дела.
Вечером она стояла у входа в банкетный зал, скромно потупив глаза, рядом с выставленной на столике большой фотографией покойного супруга, перетянутой по углу снизу черной ленточкой, и принимала соболезнования прибывающих на поминальный вечер гостей. Неподалеку от нее суетился обыкновенный, как все фотографы, невысокий лысый парень с траурной повязкой на рукаве. На груди его болтался
