сравниться. Их тоненькие худенькие ручки с сильными жесткими пальцами разминали мышцы клиентов так, что те аж постанывали от боли. Шнуру было приглянулась одна – тоненькая желтомазенькая с удивительным для этой местности именем – Ту, но ее муж, прознав про это, пошел со своей кодлой к Кудре. О чем они говорили, никому не было известно. Но Кудря Шнура предупредил:
– Ты этих ниндзя не нервируй. У нас своя мафия – у них своя. Не смотри, что они как спички. За ними тоже сила есть. Тебе что, своих баб мало?
– Больно она мне нужна, – обиделся Шнур на Кудрю за то, что он взял сторону этих зверьков, а не своего кореша. – А зачем она мне на спину садилась, когда массаж делала? Я думал – намекает, что не против перепихнуться. Откуда я знал, что ей так удобнее? Подумаешь, лапнул пару раз. Сразу мужу надо доносить! Наши бы в жизни не раскололись, а извлекли бы из этой ситуации свою выгоду, – разразился Шнур целой тирадой. Говорить он умел, язык у него был хорошо подвешен. Не зря закончил мореходку и лет пять подряд плавал по морям и океанам, приписанный к Новороссийскому порту. После какого-то скандала его списали с судна и разобиженный Шнур подался в бандиты. Любил рискованную жизнь, а в новом деле он получал ее в полной мере. После предупреждения Кудри он так разобиделся на Ту, что перестал к ней ходить. Подумаешь, краля какая. Видал он таких в портовых борделях, куда захаживал, когда в загранку ходил. Что-то ни одна нос не воротила, а только старалась понравиться русскому моряку, потому что деньги он платил хорошие, никогда на чаевые не скупился. А какая разница, за что деньги получить? За массаж или перепих? Что – убудет от нее? Другие вьетнамские девушки делали массаж не хуже, а дура Ту теперь долго вспоминать его будет, потому что он и с ней никогда не скупился. Расплачиваясь за массаж, всегда оставлял больше положенного.
План операции составили, единогласно утвердили и всей братвой отправились в кабак с красивым названием «Южная звезда» дожидаться темноты. Хорек заметно нервничал, но вовсе не от страха. Он предвкушал, как пустит петуха в излюбленном месте отдыха казаков. Пить водку, как и уговаривались, не стали. Шнур сначала ворчал, но Сергун ему напомнил, как казаки заставили их пуститься в бегство. Зато наелись до отвала, пожрать все они любили. Потом уже, когда сели в машину и потрюхали в Новоорлянскую, все как-то затихли и только сосредоточенно смотрели в окно. Остановились у заброшенного сада, Жмых знал, где можно затаится. Бабка у него была из новоорлянских, он здесь каждую улочку еще с детства изучил. Сергун остался сидеть в машине, Хорек пулей выскочил на дорогу и готов уже был рвануть к кабаку, прямо подпрыгивая от нетерпения. Он вертел своей острой харей во все стороны, как будто принюхивался к чему-то – настоящий хищный зверек, только мелкого калибра, – подумал Сергун.
– Погоди, двиганутый, – придержал его Шнур. – Подойдем поближе, обстановку изучим. А потом и подпалишь их, свиней гладких...
Время тянулось медленно, Сергун уже подумал, не засыпалась ли братва. Но тогда бы он услышал стрельбу – ночью звуки выстрелов разносятся далеко. Он смотрел в окно, не отрывая взгляда, и наконец увидел небольшой огонь, который возник в ночи, как красивый огненный цветок. Потом пламя разрослось, пошло вширь, а затем огонь взметнулся вверх. Пора бы уже появиться братве, но что-то они замешкались, и Сергун прислушивался к каждому звуку. Почему-то он ждал именно звук выстрела. И действительно – услышал одиночный выстрел, а вскоре из кустов на дорогу вышли братки, сопровождая какого-то хмыря. Когда его втолкнули в машину, Сергун сразу узнал его.
13
Ирина вдохновенно лепила творожники и слышала из комнаты азартные вопли Васи:
– Есть! Сдох, Железная Башка! Провались, проклятый!
Он азартно щелкал мышкой и отрывать его было бесполезно. Вася полностью ушел в виртуальный мир. Подарила на свою голову компьютер, – подумала огорченная Ирина. Дело в том, что теперь проверять Васины уроки было крайне сложно. Он твердил, что все уже сделал, наскоро листал перед ее глазами тетради с записями, а поди узнай – когда эти записи сделаны, если чисел он не проставлял.
– Мы в свое время писали дату, потом «Классная работа», – вспоминала свое школьное детство Ирина в назидание Васе.
– А мы числа не пишем. И так запоминаем, – парировал Вася. – И вообще, тетя Ира, что вы так переживаете? Школа – это моя частная жизнь. Что заработаю – то и получу. А мне нет интереса получать двойки, папа обещал выпороть.
– Он что – и вправду тебя бьет? – испугалась Ирина.
– Да нет, что вы, – успокоил ее Вася. – Он только обещает. В худшем случае треснет по башке, да и то не больно. Иногда, правда, шишка вскочит, волосы расчесывать больно.
– Вася, что ты говоришь? – ужаснулась Ирина методам воспитания Антона. А она-то думала, что он хороший отец, любит своего единственного сына.
– Шучу, – без улыбки отвечал Вася, не в силах оторвать взгляд от экрана. Единственное, чего сумела добиться Ирина, так это то, что он давал ей честное-пречестное слово, что уроки действительно выучены.
А куда это Катька запропастилась? После работы обещала сразу домой. Ну и пускай ходит голодная, а они с Васей сейчас сядут вместе за стол. Он и так уже несколько раз оглядывался и шумно принюхивался к аппетитным запахам из кухни.
На призыв Ирины идти ужинать, Васю дважды приглашать не пришлось. Как не любил он свой компьютер, любовь к тетириным творожникам была сильнее.
– Сегодня мы так историка доставали! – делился он школьными впечатлениями с набитым ртом.
– И чего ты радуешься? – укорила его Ирина. – Разве это хорошо – издеваться над пожилым человеком?
– Ха, пожилой! – хохотнул Василий, проглотив кусок. – Это биолог пожилой, а историк только в прошлом году институт закончил. Байкер он.
– Кто? – не поняла Ирина.
– На мотоцикле гоняет, – пояснил Вася. – Приезжает на мотике в косухе, хвост носит, борода у него козлиная. Мужик ничего, только орет часто. Чтобы нас перекричать.
– Ужас, – покачала головой Ирина. – Я бы у вас и дня не продержалась.
– Да куда ему деваться? Взялся за гуж – не говори, что не дюж, – дребезжащим стариковским голосом добавил он и весело расхохотался.
– Кто так говорит – ваш историк? – улыбнулась Ирина, поняв, что Вася кому-то подражает.
– Нет физик. Вот он уже действительно старый. Ему лет семьдесят. Или шестьдесят... Все болеет, болеет...обещает умереть каждую неделю, но ничего – скрипит, а ходит.
– Вася, как можно так говорить о пожилом человеке? Ведь он весь больной, а вас учит!
– Ну и сидел бы дома. А ему скучно, сам говорил. Дома делать нечего. А в школе на одного поорал, на другого, мне двойку влепит, Вовке две подряд за одни урок поставит. Разве это справедливо? Две двойки за один урок!
– Вася, стоп! – остановила его Ирина. – А ну-ка давай свой дневник, где там твоя двойка?
Вася понял, что проговорился и хмуро проронил:
– Прямо весь аппетит испортил этот физик. Хоть бы он заболел завтра.
Ирина только развела руками. Что-то раньше она не замечала, чтобы Вася так недоброжелательно относился к людям. То ли без отца соскучился и поэтому злится, то ли возраст полового созревания всему причина...
После ужина Васе позволено было еще поиграть полчаса и он радостно кинулся к компьютеру.
«Балую я его. За „двойку“ надо было наказать, сразу спать укладывать», – подумала Ирина. А с другой стороны – кто его еще побалует, если кроме нее у мальчика сейчас никого нет ближе? Отец в командировке, когда вернется – неизвестно. Так что Ирина ему и вместо отца, и матери.
Наконец не без труда удалось оторвать его от компьютера и уложить спать. Вася уже посапывал в своей комнате, когда в прихожей коротко звякнул звонок.
– Ну наконец-то, – встретила Катю Ирина и потащила в прихожую за рукав. – Я уже так волновалась! Где ты шлялась? Позвонить не могла? Или опять забыла деньги на счет положить? Или мобильный разрядился? – засыпала она Катерину расспросами, пока та снимала плащ и переобувалась.
Катя выглядела неважно – осунувшееся лицо, скорбно поджатые губы, брови домиком. Так она обычно
