поставил ее в начало списка? Хотя нет, он вспомнил, что в приложении к закону говорится: невозможно ускорить поиски путем переворачивания стопки, поскольку искомый объект при любых условиях лежит последним.
Через двадцать шесть минут ожесточенных поисков выяснилось, что больной В. К. Ширинбаев, находившийся в стационаре клиники им. Гиляровского на протяжении последних пяти лет (то есть с момента достижения совершеннолетия), с ведома и по настоянию своего опекуна две недели назад был перевезен в частную клинику с соблюдением всех необходимых требований.
Турецкий рассчитывал в первую очередь раздобыть копию свидетельства об установлении опеки, – в историю болезни многолетнего стационарного больного психушки неминуемо подшивают все относящиеся к нему бумаги, – но здесь его постигла неудача. «Буль-терьер» сам был шокирован, если такое слово к нему подходило: история болезни мистическим образом исчезла.
– А можно найти его лечащего врача или хотя бы персонал, который присутствовал, когда забирали Ширинбаева? – Турецкий уже начинал терять терпение. – Мне необходимо знать, где находится мой клиент и непременно переговорить с его опекуном. Боюсь, – он внутренне ухмыльнулся, – без этого мы не сможем организовать решение всех финансовых вопросов. Утром, знаете ли, стулья, вечером – деньги.
«Буль– терьер» занервничал и обещал всенепременно разобраться с загадочным исчезновением больного и сразу же связаться со страховым агентом, как, кстати, его фамилия?
– Персидский Борис Александрович, – глазом не моргнув представился Турецкий и оставил свой домашний телефон.
– Какое совпадение, – искренне обрадовался «буль-терьер», – у меня кот такой же.
Выходя из административного корпуса, он обратил внимание на знакомую как будто высокую фигуру мужчины в пальто, выходящего из черной служебной «Волги». Ба, да это же Уткин, сам председатель Верховного суда! А что это он тут делает, интересно? Впрочем, мало ли у людей проблем со своим здоровьем. И со здоровьем родственников. И родственников родственников.
Близко знакомы они никогда не были, так, сталкивались пару раз на межведомственных заседаниях. Уткин скользнул взглядом по Турецкому и рассеянно кивнул.
Глава 2. ЖЕНСКАЯ УЧАСТЬ
НИНА АЛЕКСАНДРОВНА ТУРЕЦКАЯ
22 февраля, утро
Мы едем на метро, и мама на меня сердится. А зачем сердиться, я никому ничего не скажу. У меня теперь женская солидарность началась. Мне ведь уже пять лет. А солидарность – это когда люди все вместе против кого-то дружат. Раньше я этого не знала, а однажды папа хотел повести нас с мамой в цирк, а мы в один голос начали кричать, что в цирк не хотим, а хотим в зоопарк. И тогда он сказал, что у нас женская солидарность.
Я все уже давно поняла. Что с мамой что-то неправильное случилось. Папа не замечал, а я заметила. Раньше мама никогда дома на пианино не играла, только если праздник или когда я просила спеть мне песенку, а теперь каждый вечер садится и играет что-то грустное, а глаза у нее добрые, феевские (в мультике про Золушку у феи были такие же). А когда я прошу поиграть со мной, как будто не слышит и говорит все время что-то невпопад.
А вчера мама принесла цветы и поставила их в спальне. А раньше всегда на стол ставила. А когда папа спросил, кто ей их подарил, сказала, что мальчик один, которого она музыке учит, только я думаю, что это не мальчик, а кто-то другой.
Я очень люблю смотреть по телевизору всякие сериалы и вообще кино про любовь. Там так красиво целуются, а потом смотрят друг на друга, как будто им кого-то жалко. Это потому, что у них любовь.
У нас в детском садике уже четыре любови, и у меня тоже любовь, то есть не у меня. Один мальчик, Артемка, он меня любит. Когда я куклу в грязь уронила, он ее своей варежкой вытер, и еще он говорит, что я красивая. А я еще не знаю, люблю его или нет. Потому что он глупый и не знает, откуда он взялся на самом деле. Он говорит, что его сделали в космосе на космической фабрике из космических деталей и всех людей вообще из космоса привозят. А потом они попадают в роддомы, и там родители их покупают. А это все неправда.
Сегодня я была у бабушки, то есть у папиной мамы, сидела на подоконнике и смотрела на улицу, когда мама придет. А бабушка уговаривала меня есть манную кашу, чтобы узнать, что нарисовано на дне тарелки, только я и так знала. Когда бабушка отвернулась, чтобы кашу наливать, я подсмотрела, там заяц синий и морковка у него желтая, а каша противная и скользкая. А потом я убежала от каши на подоконник и увидела, как машина приехала и какой-то дядька вышел, а потом мама вышла, и дядька ей поцеловал руку. А она посмотрела наверх и увидела меня в окне, и дядька тоже посмотрел, а потом уехал.
– Бабуля, а когда руку целуют, это что?
– Да кто ж теперь, деточка, руки целует? Это раньше было. Когда мужчина за девушкой ухаживал, он ей руки целовал и цветы дарил.
– А если не раньше, а сейчас?
– Значит, человек хороший, культурный и, значит, женщина ему нравится.
Значит, папа, наверное, нехороший и некультурный, раз он маме руку не целует все время, вот мама и нашла себе хорошего.
– Бабуля, а это любовь, да?
– Может, и любовь, а ты почему спрашиваешь?
А тут как раз зашла мама, и мы поехали домой на метро. И я сказала маме:
– Я про твою любовь теперь знаю.
А она рассердилась и говорит:
– Что ты выдумываешь? Какая любовь?
А сама покраснела и отвернулась. Наверное, испугалась, что я папе скажу и он ее заругает. А я не
